Долгий джонт

"Изобретатель и рационализатор", ???



- Заканчивается регистрация на джонт-рейс номер 701.

Приятный женский голос эхом прокатился через Голубой зал
Нью-Йоркского вокзала Порт-Осорити. Вокзал почти не изменился за
последние три сотни лет, оставаясь по-прежнему обшарпанным и
немного пугающим. Меж тем записанный на пленку голос продолжал:

- Джонт-рейс до Уайтхед-Сити, планета Марс. Всем пассажирам с
билетами необходимо пройти в спальную галлерею Голубого зала.
Проверьте, все ли ваши документы в порядке. Благодарим за
внимание.

Спальная галлерея на втором этаже в отличие от самого зала
вовсе не выглядела обшарпанной: ковер от стены до стены, белые
стены с репродукциями, успокаивающие переливы света. На
одинаковом расстоянии друг от друга по десять в ряд в галлерее
размещались сто кушеток, между которыми двигались сотрудники
джонт-службы.
Семейство Оутсов расположилось на четырех стоящих рядом
кушетках в дальнем конце галлереи: Марк Оутс и его жена Мерилис
по краям, Рикки и Патриция между ними.

- Папа, а ты нам расскажешь про джонт? - спросил Рикки. - Ты
обещал.

Со всех сторон доносились приглушенные звуки разговоров,
шорохи, шелест одежды: пассажиры устраивались на своих местах.
Марк посмотрел на жену и подмигнул. Мерилис подмигнула в
ответ, хотя Марк видел, что она волновалась. По мнению Марка это
было совершенно естественно: первый джонт в жизни для всех, кроме
него. За последние шесть месяцев - с тех пор, как он получил
уведомление от разведочной компании "Тексас Уотер" о том, что его
переводят на Марс в Уайтхед-Сити, - они с Мерилис множество раз
обсуждали все плюсы и минусы переезда с семьей и в конце концов
решили, что на два года им расставаться не стоит. Сейчас же,
глядя на бледное лицо Мерилис, Марк подумал, не сожалеет ли она о
принятом решении.
Он взглянул на часы и увидел, что до джонта осталось еще около
получаса: вполне достаточно, чтобы рассказать детям обещанную
историю. Это, возможно, отвлечет их и успокоит, а то об этом
джонте столько слухов... Может быть, даже успокоит Мерилис.

- Ладно, - сказал он.

Двенадцатилетний Рикки и девятилетняя Пат смотрели на него, не
отрываясь.

- Насколько известно, - начал он. - джонт изобрели лет триста
назад, примерно в 1987 году. Сделал это Виктор Карун. Причина
того, что мы не знаем точной даты открытия, - некоторая
эксцентричность Каруна... Он довольно долго эксперементировал с
новым процессом, прежде чем информировать правительство об
открытии, и то сделал это только потому, что у него кончились
деньги и его не хотели больше финансировать.

В дальнем конце помещения бесшумно открылась дверь, и
появились двое служащих, одетых в ярко-красные комбинезоны
джонт-службы. Перед собой они катили столик на колесах: на
столике лежал штуцер из нержавеющей стали, соединенный с
резиновым шлангом. Марк знал, что под столиком, спрятанные от
глаз пассажиров длинной скатертью, размещались два баллона с
газом. Сбоку на крючке висела сетка с сотней сменных масок.
Марк продолжал говорить: у него достаточно времени, чтобы
рассказать историю до конца.

- Вы, конечно, знаете, что джонт - это телепортация. Его
называют "процессом Каруна", но это не что иное, как
телепортация. Именно Карун - если верить истории - дал этому
процессу название "джонт". Слово это он сам придумал по праву
первооткрывателя.

Один из служащих надел на штуцер маску и вручил ее пожилой
женщине в дальнем конце комнаты. Она взяла маску, глубоко
вдохнула и, обмякнув, тихо опустилась на кушетку. Сотрудник
джонт-службы отсоединил использованную маску и прикрепил к
штуцеру новую.

- Для Каруна все началось с карандаша, ключей, наручных часов
и нескольких мышей. Именно мыши указали ему на главную
проблему...

- Мыши? - спросил Рикки.

- Мыши? - как эхо повторила Патти.

Марк едва заметно улыбнулся. Они увлеклись рассказом, даже
Мерилис увлеклась. Они почти забыли, зачем они здесь. Краем глаза
Марк отмечал, как сотрудники джонт-службы медленно катят столик
на резиновых колесиках между рядами кушеток, по очереди усыпляя
пассажиров.


Виктор Карун Вернулся в лабораторию, пошатываясь от
возбуждения. По дороге из зоомагазина, где он, потратив последние
двадцать долларов, купил девять белых мышей, Карун дважды чуть не
врезался в столб. Осталось у него всего лишь девяносто три цента
в кармане и восемнадцать долларов на счету в банке, но он об этом
не думал.
Его идея была в том, чтобы передавать на расстояние
элементарные частицы. А так как все тела в мире состоят из
элементарных частиц, то это могло привести к мгновенной или
практически мгновенной телепортации любого предмета, включая
живые существа.
Идея была не слишким логичной, но поведение многих
элементарных частиц тоже не поддавалось сколь-нибудь разумной
логике, и правительственная комиссия, похмыкав и выразив
максимальную степень сомнения, все же финансировала проект.
Лабораторию Карун разместил в переоборудованном сарае. Он
установил два портала в разных концах помещения. В одном конце
размещалась несложная ионная пушка, какую можно приобрести в
любом магазине электронного оборудования за пятьсот долларов. На
другой стороне, сразу за вторым порталом, стояла камера Вильсона.
Между ними висело нечто похожее на занавеску для душевой, хотя,
конечно, никто не делает занавески для душевых из листового
свинца. Пропуская ионный поток через первый портал, можно было
наблюдать его прохождение в камере Вильсона. Свинцовый занавес
ионы не пропускал, и, если они все же появлялись за ним, значит,
можно было говорить о телепортации. Правда, установка работала
только дважды, и Карун не имел ни малейшего представления,
почему.
А в тот день у него получилось. Частицы, которые никак не
могли приникать через свинец, регистрировались в камере. Карун
менял мощность потока - камера сразу же откликалась индентичным
изменением.
Получилось!
"Необходимо успокоиться, - уговаривал себя Карун, переводя
дух. - Надо все обдумать. Никакой пользы от спешки не будет..."
Ничего не предпринимая, он с минуту молча смотрел на портал.
"Карандаш, - решил он. - Карандаш вполне подойдет."
Достав с полки карандаш, он медленно продвинул его через
первый портал. Карандаш исчезал постепенно, дюйм за дюймом,
словно перед глазами Каруна совершался ловкий фокус. На одной из
граней значилось: "ЭБЕРХАРД ФАБЕР N% 2" - черные буквы,
выдавленные на желтом фоне. Продвинув карандаш в портал и увидев,
что от надписи осталось только "ЭБЕРХ", Карун обошел портал и
взглянул на него с другой стороны.
Там он обнаружил аккуратный, словно обрубленный ножом, срез
карандаша. Карун пощупал пальцами то место, где должна быть
вторая половина карандаша, но там, разумеется, ничего не было. Он
бросился ко второму порталу, расположенному в другом конце сарая,
- на верхнем ящике из-под апельсинов лежала вторая половина
карандаша. Сердце его забилось так сильно, что казалось, его
просто трясет изнутри. Карун схватился за заточенный конец
карандаша и вытянул его из портала.
Он поднял карандаш поближе к глазам, внимательно разглядел и
пронзительно рассмеялся в пустом сарае.

- Сработало! - закричал он. - Сработало, черт побери!
Сработало, и это сделал я!

За карандашом последовали ключи: Карун просто швырнул их через
портал. На его глазах ключи исчезли, и в тот же момент он
услышал, как они звякнули, упав на ящик на другом конце сарая.
Карун побежал туда, схватил ключи и пошел к замку. Ключ работал
отлично. Потом он проверил ключ от дома. Тот тоже исправно
открывал замок. И так же хорошо работали ключи от картотечного
шкафа и от машины.
Карун сунул их в карман и снял с запястья часы. Модель
"Сейко-Кварц С" со встроенным микрокалькулятором позволяла ему
производить все простые вычисления от сложения до извлечения
корней. Сложная игрушка и, что важно, с секундомером. Карун
положил часы у первого портала и, протолкнув их карандашом,
бросился в другой конец сарая. Когда он запихивал часы, они
показывали 11:31:07. Теперь же на циферблате стояло 11:31:19.
Очень хорошо. Сходится. Хотя, конечно, неплохо было бы иметь у
второго портала ассистента, который подтвердил бы раз и навсегда,
что на переход время не тратится. Однако сейчас это не важно.
Скоро правительство завалит его ассистентами...
Он проверил калькулятор. Два плюс два по-прежнему давало
четыре; восемь деленное на четыре давало два; квадратный корень
из одиннадцати по-прежнему равнялся 3,3166247... и так далее.
Значит, при телепортации вещи не теряли своих свойств.
После этого Карун решил, что пришло время мышей.


- Что случилось с мышами, папа? - спросил Рикки.

Марк на мгновение задумался. Здесь нужно будет проявить
осторожность, если он не хочет напугать детей и жену перед их
первым джонтом. Главное - убедить их, что все в порядке, что
основная проблема уже решена.

- Тут у него возникли небольшие затруднения...


Карун поставил коробку с мышами и надписью "Мы из зоомагазина
"Стакполс" на полку и проверил аппаратуру. За то время, пока он
ездил в зоомагазин, ничего не случилось, аппаратура была в
порядке.
Открыв коробку, он сунул туда руку и вытащил за хвост белую
мышь. Посадив ее перед порталом, он сказал "Ну, вперед". Та
шустро спустилась по шершавой стенке ящика из-под апельсинов, на
котором стоял портал, и бросилась наутек. Карун кинулся за ней и
едва не накрыл ладонью, но мышь шмыгнула в щель между досками и
исчезла.

- Зараза! - закричал Карун и побежал обратно к коробке. Он
успел как раз вовремя, чтобы столкнуть с края назад в коробку еще
двух беглянок. Затем он извлек вторую мышь, на этот раз ухватив
ее за тельце, и мышь сразу же вцепилась зубами в палец. Он ее
просто бросил, и она полетела, кувыркаясь и болтая лапками, через
портал. Тут же Карун услышал, как она приземлилась на ящике в
другом конце сарая.

Помня, с какой легкостью от него удрала первая мышь, он
бросился туда бегом. Но оказалось напрасно. Белая мышь сидела,
поджав лапки; глаза ее помутнели; бока чуть заметно вздымались.
Карун замедлил шаг и осторожно приблизился. Работать с белыми
мышами ему не доводилось, но чтобы заметить, что с мышью что-то
не так, многолетнего стажа не требовалось.


- Мышка после перехода чувствовала себя не очень хорошо, -
сказал Марк детям, широко улыбаясь, и только жена заметила, что
улыбка его чуть-чуть натянута.


Карун потрогал мышь пальцем. Если бы не вздымающиеся при
дыхании бока, можно было подумать, что перед ним чучело, набитое
опилками. Мышь даже не шевельнулась, она смотрела только вперед.
Он бросил через портал подвижное, шустрое и энергичное животное;
теперь же перед ним лежало вялое существо, в котором едва-едва
теплилась жизнь.
Когда Карун щелкнул пальцами перед маленькими выцветшими
глазами мыши, она моргнула... и, повалившись на бок, умерла.


- Тогда Карун решил попробовать еще одну мышь, - сказал Марк.

- А что случилось с первой? - спросил Рикки.

Марк снова широко улыбнулся.

- Ее с почестями проводили на пенсию.


Карун отыскал бумажный пакет и положил туда дохлую мышь.
Позже, вечером, он собирался отнести ее к ветеринару, чтобы тот
произвел вскрытие и сказал ему, все ли у подопытного зверька в
порядке. Но о вскрытии можно будет подумать потом.
Карун соорудил небольшую горку, спускающуюся ко входу в первый
портал. (Первая "джонт-горка" сказал Марк детям, и Патти,
представив, видимо, горку для мышей, обрадованно засмеялась.) Он
запустил туда новую мышь и закрыл выход рукой. Мышь потолкалась
по углам, побродила немного, обнюхивая незнакомые предметы, потом
двинулась к порталу - и исчезла.
Карун побежал ко второму порталу.
На ящике лежала мертвая мышь.
Ни крови, ни распухших участков тела, что могло бы
свидетельствовать о резких перепадах давления, от которых
полопались бы внутренние органы, Карун не заметил. Кислородное
голодание? Опять же нет. Для перехода требовалась всего доля
секунды: его собственные часы подтвердили, что времени на переход
совсем не тратится, а если и тратится, то чертовски мало.
Вторая белая мышь отправилась в тот же бумажный пакет, что и
первая. Карун достал следующую. Ее, ухватив понадежнее пальцами,
он сунул а портал хвостом вперед и увидел, что из второго портала
появилась задняя половина мыши. Маленькие ножки лихорадочно
скребли по грубой деревянной поверхности ящика.
Карун вытащил мышь из портала: никаких признаков болезни и тем
более смерти.
Карун извлек из коробки еще одну мышь и сунул ее хвостом
вперед в портал. Целиком. Затем поспешил ко второму порталу.
Мышь прожила почти две минуты. Она даже пыталась бежать:
шатаясь, сделала несколько шагов по ящику, упала на бок, с трудом
поднялась, но так и застыла на месте. Карун щелкнул у нее над
головой пальцами. Мышь дернулась, сделала еще, может быть, шага
четыре, и повалилась. Бока ее вздымались все медленнее, потом
дыхание прекратилось и она умерла.
По спине у Каруна пробежали мурашки.
Он достал еще одну мышь и сунул ее головой вперед, но только
до половины. Из другого портала появилась голова и передняя часть
маленького тельца. Карун осторожно разжал пальцы, приготовясь тут
же схватить зверька, если от попытается улизнуть. Но мышь
осталась на месте: половина ее у одного портала половина у
второго в другом конце сарая.
Карун побежал ко второму порталу. Мышь еще была жива, но ее
розовые глаза помутнели. Усы не шевелились. Обойдя портал, Карун
увидел удивительное зрелище: перед ним оказался поперечный срез
мыши (как это было и с карандашом). Крохотный позвоночник
животного оканчивался белым концентрическим кружочком, кровь
двигалась по сосудам, в маленьком пищеводе что-то перемещалось.
"По крайней мере, - подумал он (и написал позже в статье), - эта
установка может служить прекрасным диагностическим аппаратом".
Потом Карун заметил, как движение органов замедляется, и через
несколько секунд мышь умерла. Он вытянул ее из портала за
мордочку и опустил в бумажный пакет.
"Достаточно белых мышей, - подумал он. - Мыши мрут. И если их
пропускать через портал целиком, и если только наполовину, но
головой впред. Если же засунуть мышь наполовину, но хвостом
вперед, она бегает, как ни в чем не бывало. Что-то здесь
кроется... Может быть, в процессе перехода они видят, или слышат,
или чувствуют нечто такое, что буквально убивает их. Что бы это
могло быть?"
Ответа он не знал, но собирался узнать.
Он снял со стены у кухонной двери термометр, бросился обратно
в сарай и сунул его через портал. На входе термометр показывал 83
градуса по Фаренгейту, на выходе - ту же самую цифру. Значит,
мышей убивал не космический холод. Впрочем, это было видно и так.
Порывшись в пустой комнате, где хранились детские игрушки,
которыми Карун развлекал, случалось, наезжавших в гости внуков,
он отыскал пакет с воздушными шариками, надул один из них и
запихнул через портал. Шарик выскочил из другого портала целый и
невредимый. Значит, при переходе не было и резких перепадов
давления.
Из дома он принес аквариум с золотыми рыбками. Засунув
аквариум в портал, он побежал в другой конец сарая. Одна рыбка
плавала кверху пузом, другая медленно, словно оглушенная,
кружилась у самого дна, а потом тоже всплыла пузом вверх. Карун
уже хотел убрать аквариум, когда рыбка вдруг дернула хвостом и
вяло поплыла. Медленно, но, похоже, верно она справилась с
воздействием перехода, и часам к девяти вечера, когда Карун
вернулся из ветеринарной клиники, рыбка была в норме и вела себя,
как обычно.
Однако другая умерла.
Вскрытие мышей в тот же вечер ветеринаром ничего не прояснило.
Насколько можно было судить по визуальному осмотру, без тонких
лабораторных анализов, все внутренние органы у мышей были в
порядке, мыши были здоровы, если не считать того факта, что они
все-таки умерли.


Служащие с усыпляющим газом подходили все ближе, и Марк понял,
что надо торопиться, иначе конец придется рассказывать,
проснувшись уже на Марсе.

- Добираясь в тот вечер от ветеринара до дома - при этом, как
уверяет история, половину дороги Карун прошел пешком, - он понял,
что, возможно, одним махом решил все чуть ли не все транспортные
проблемы человечества: все неживые грузы, которые отправляются
поездами, пароходами, самолетами и автомашинами, когда-нибудь
будут просто джонтироваться. Сейчас мы к этому привыкли, но для
Каруна, поверьте мне, это значило очень много. И вообще для всех
людей.

- А что же случилось с мышками, папа? - спросил Рикки.

- Такой же вопрос продолжал задавать себе Карун, - сказал
Марк. - потому что он понял: если джонтом смогут пользоваться еще
и люди, это решит многое. Он продолжал эксперименты, но вскоре в
его исследования вмешалось правительство. Карун держал его в
неведении, сколько мог, но комиссия пронюхала об его открытии и
без промедления взяла все в свои руки. Карун оставался
номинальным руководителем проекта "Джонт" еще десять лет, до
самой своей смерти, но на самом деле он ничем уже не руководил.
Правительство взялось за дело без промедления. Проверки
показали, что абсолютно никаких изменений в неодушевленных
телепортируемых предметах не происходит. О существовании
джонт-процесса было с помпой объявлено на весь мир.
Объявление 19 октября 1988 года о существовании джонта, то
есть надежного телепортационного процесса, вызвало во всем мире
бурю восторгов и экономический подъем. Через 10 лет станции
джонт-процесса появились во всех крупных городах мира, и
джонтирование грузов стало обычным делом.

- А мышки, папа? - нетерпеливо спросила Патти. - Что случилось
с мышками?

Марк показал на сотрудников джонт-службы, обходящих пассажиров
всего в трех рядах от того места, где расположились Оутсы. Рик
только кивнул. Патти с беспокойством посмотрела на даму с модно
выбритой и раскрашенной головой, которая вдохнула газ через маску
и мгновенно уснула.

- Когда не спишь, джонтироваться нельзя, да, папа? - спросил
Рик.

Марк кивнул и обнадеживающе улыбнулся Патриции.

- Это Карун понял даже раньше, чем о его открытии узнало
правительство, - сказал он. - Он догадался, что джонтироваться
можно лишь без сознания, точнее - в глубоком сне.

- Когда он совал мышей хвостом вперед, - медленно произнес
Рикки, - они чувствовали себя нормально. До тех пор, пока он не
засовывал их целиком. Они.. умирали, только когда Карун запихивал
их в портал головой вперед. Правильно?

- Правильно, - сказал Марк.

- Главное - голова, то есть мозг, да, папа? - спросил Рик.

- Верно, малыш, - и Марк удовлетворенно глянул на сына.
Смышленый у него парень, его надежда и гордость.

Сотрудники джонт-службы приближались, двигая впереди себя
колесницу забвения. Видимо, времени на полный рассказ все-таки не
хватит. Может быть, оно и к лучшему.


Проверки продолжались больше двадцати лет, хотя первые же
опыты убедили Каруна, что в бессознательном состоянии животные не
подвержены воздействию, за которым закрепилось название
"органический эффект", или просто "джонт-эффект". Он усыпил
несколько мышей, пропихнул их в первый портал, извлек из второго
и, съедаемый любопытством, стал ждать, когда подопытные зверьки
проснутся... или не проснутся. Мыши проснулись и после короткого
восстановительного периода, вызванного действием снотворного,
занялись своими обычными мышинными делами, то есть принялись
грызть еду, гадить, играть и размножаться без каких бы то ни было
отрицательных последствий. Эти мыши стали первыми из нескольких
поколений, которые изучались с особым интересом. Никаких
отрицательных последствий не обнаружилось: умирали они не раньше
других, мышата рождались у них нормальные...


- А когда начали работать с людьми, папа? - спросил Рикки,
хотя наверняка уже читал об этом в школьном учебнике. - Расскажи.

- Я хочу знать, что случилось с мышками, - снова заявила
Патти.

Хотя столик с газом доехал уже до начала их ряда, Марк Оутс
позволил себе на несколько секунд задуматься. Его дочь, которая
знала безусловно меньше брата, прислушалась к своему сердцу и
задала правильный вопрос. Поэтому он решил сначала ответить на
вопрос сына.

Первыми людьми, испытавшими джонт на себе, стали не астронавты
или летчики; ими стали добровольцы из числа заключенных. Шестерых
добровольцев усыпили и по очереди телепортировали между
порталами, расположенными в двух милях друг от друга.
Об этом Марк детям рассказал, потому что все шестеро
проснулись в лучшем виде. Но он не стал рассказывать о седьмом
испытателе. У этой фигуры, то ли вымышленной, то ли реальной, а
скорее всего скомбинированной из реальности и вымысла, даже
имелось имя: Руди Фоггиа. Его якобы судили и приговорили в штате
Флорида к смерти за убийство четверых стариков, на которых Фоггиа
напал, когда те сидели дома и спокойно играли в бридж. Якобы ЦРУ
и ФБР совместно сделали Фоггиа уникальное предложение:
джонтироваться не засыпая. Если все пройдет нормально - полное
освобождение плюс небольшие подъемные. Если же умрешь или сойдешь
с ума - значит, не повезло. Ну, как?
Фоггиа, хорошо понимавший, что смертный приговор означает
действительно смертный приговор, дал согласие, узнав от своего
адвоката, что, поскольку прошение о помиловании отклонено, жить
ему осталось в лучшем случае недели две.
В тот Великий День летом 2007 года в зале испытаний
присутствовало двенадцать ученых, но, если даже история с Рудди
Фоггиа правдива - а Марк верил, что это действительно так, - он
сомневался, что проговорились именно ученые. Скорее всего это
сделал кто-нибудь из охранников, а может, технических работников,
обслуживавших аппаратуру.

- Если я останусь в живых, приготовьте мне жаренную курицу с
ореховой подливкой, а уж потом я отсюда смоюсь, - это, по слухам,
Фоггиа сказал перед тем, как шагнуть в первый портал и через
мгновение появиться из второго.

Он вышел живым, но отведать жареной курицы ему не пришлось. За
время, потребовавшееся еме, чтобы перенестись на две мили
(по замеру компьютера - 0,000.000.000.067 секунды), его волосы
стали совершенно белыми. Лицо Фоггиа не изменилось физически - на
нем не появилось новых морщин, но при взгляде на него возникало
неизгладимое впечатление страшной, почти невероятной старости.
Шаркая ногами, Фоггия отошел от портала и, неуверенно вытянув
вперед руки, поглядел на мир пустыми глазами. Губы его дергались
и шевелились, потом изо рта потекла слюна. Ученые, собравшиеся
вокруг, замерли.

- Что произошло? - наконец вскрикнул один из них, и это был
единственный вопрос, на который Фоггиа успел ответить.

- Там вечность! - произнес он и упал замертво. Позже врачи
определили инфаркт.


- Папа, я хочу знать, что случилось с мышками, - повторила
Патти. Возможность снова спросить об этом о нее возникла лишь
потому, что бизнесмен в дорогом костюме и до блеска начищенных
ботинках начал вдруг спорить с сотрудниками джонт-службы. Он,
похоже, не хотел, чтобы его усыпляли именно газом, и чего-то
требовал. Люди джонт-службы старались как могли - уговаривали
его, стыдили, убеждали, - и это замедлило их продвижение вперед.
Марк вздохнул. Он сам завел этот разговор - да, чтобы отвлечь
детей от переживаний перед джонтом, но все-таки завел, - и теперь
придется его заканчивать настолько правдиво, насколько можно, без
того, чтобы встревожить детей или напугать.
Он не станет, конечно, рассказывать им о книге Саммерса
"Политика джонта", одна из глав которой - "Джонт под покровом
тайны" - содержала подборку наиболее достоверных слухов о джонте.
Описывалась там история Руди Фоггиа, и еще около тридцати случаев
с добровольцами, мучениками или сумасшедшими, которые
джонтировались, не засыпая, за последние триста лет. Большинство
из них умерли у выходного портала. Остальные оказались безнадежно
свихнувшимися. В некоторых случаях к смерти от шока приводил сам
факт выхода из джонта.
Эта глава в книге Саммерса, посвященная слухам и домыслам,
содержала немало тревожных разоблачний: несколько раз джонт
использовался как орудие убийства. Наиболее известный (и
единственный документированный) случай произошел всего лет
тридцать назад, когда джонт-исследователь Лестер Майклсон связал
свою жену и затолкнул надрывающуюся от крика женщину в портал в
Силвер-Сити, штат Невада. Но перед тем, как сделать это, он нажал
кнопку обнуления на панели управления, тем самым стерев
координаты всех порталов, через которые миссис Майклсон могла бы
материлизоваться. Короче, миссис Майклсон джонтировалась куда-то
в белый свет. После того как эксперты признали Лестера Майклсона
полноценным и, следовательно, способным нести ответственность за
свои действия, адвокат выдвинул новый вариант защиты: Лестера
Майклсона нельзя судить за убийство, так как никто не может с
определенностью доказать, что миссис Майклсон мертва. Это
суждение создало ужасный образ некоего призрака женщины,
бестелесной, но все еще разумной, продолжающей истошно кричать
где-то в чистилище целую вечность... Майклсона все же осудили и
казнили.
Кроме того,Саммерс полагал, что джонт-процесс используется
некоторыми диктаторскими режимами для того, чтобы избавляться от
инакомыслящих политических противников. Некоторые считали, что
мафия также имеет свои нелегальные джонт-станции. В книге
высказывалось предположение, что посредством обнуленных
джонт-станций мафия избавлялась от своих жертв, как живых, так и
мертвых.

- Видишь ли, - произнес Марк медленно, отвечая на вопрос Патти
о мышах и заметив, как жена взглядом предупредила его, чтобы он
не сказал чего-нибудь лишнего, - видишь ли, даже сейчас никто
точно этого не знает, Патти. Но эксперименты с животными привели
ученых к выводу о том, что, хотя джонт физически осуществляется
почти мгновенно, в уме на телепортацию тратится долгое-долгое
время.

- Я не понимаю, - обиженно сказала Патти. - Я так и знала, что
не пойму.

Рикки, однако, смотрел на отца задумчиво.

- Они продолжали жить и чувствовать, - сказал Рикки. - Все
подопытные животные. И мы тоже будем, если нас не усыпят.

- Да, - согласился Марк. - Ученые считают именно так.

Что-то новое появилось во взгляде Рикки, Марк не сразу понял.
Испуг? Возбуждение?

- Это не просто телепортация, да, папа? Это что-то вроде
искривления времени?

"Там вечность! - подумалось Марку. - Что он хотел этим
сказать, тот преступник, что он хотел сказать?"

- В каком-то смысле, да, - ответил он сыну. - Но это
объяснение ничего не объясняет, Рик, потому что мы не знаем, что
такое искривление времени. Тут дело, может быть, в том, что
сознание не переносится элементарными частицами, оно каким-то
образом остается целым, единым и неделимым. А кроме того,
сохраняет ощущение времени, наверно, искаженное. Впрочем, мы же
не знаем, как измеряет время чистое сознание... Более того, мы
попросту не представляем себе, что такое чистый разум, без тела.

Марк умолк, встревоженно наблюдая за взглядом сына, который
вдруг стал острым и пытливым. "Понимает, но в то же время и не
понимает", - подумал он. Разум может быть лучшим другом, может
позабавить человека, когда, скажем, нечего читать и нечем
заняться. Но когда он не получает новых данных слишком долго, он
обращается против человека, то есть против себя, начинает рвать и
мучать сам себя и, может быть, пожирает сам себя в непредставимом
акте самоканнибализма. Как долго это тянется в годах? Для тела
джонт занимает 0,000.000.000.067 секунды, но как долго для
неделимого сознания? Сто лет? Тысяча? Миллион? Миллиард? Сколько
лет наедине со своими мыслями в бесконечном поле времени? И
вдруг, когда проходит милиард вечностей - резкое возвращение к
свету, форме, телу. Кто в состоянии выдержать такое?

- Рикки... - начал он, но в этот момент к нему приблизились
сотрудники со своим столиком.

- Вы готовы? - спросил один из них.

Марк кивнул.

- Папа, я боюсь, - произнесла Патти тоненьким голоском. - Это
больно?

- Нет, милая, конечно, нет, - ответил Марк вполне спокойным
голосом, но сердце его забилось чуть быстрее: так случалось
всегда, хотя джонтировался он раз двадцать пять. - Я буду первым,
и вы увидите, как это легко и просто.

Человек в комбинезоне взглянул на него вопросительно. Марк
кивнул и заставил себя улыбнуться. Затем на лицо его опустилась
маска. Марк прижал ее руками и глубоко вдохнул в себя темноту.

Первое, что он увидел, очнувшись, это черное марсианское небо
над куполом, закрывающем Уайтхед-Сити. Была ночь, и звезды,
высыпавшие на небе, сияли с удивительной яркостью, никогда не
виданной на Земле.
Потом он услышал какие-то беспорядочные крики, бормотание и
через секунду пронзительный визг. "О боже, это Мерилис!" -
пронеслось у него в голове, и, борясь с накатывающимися волнами
головокружения, Марк поднялся с кушетки.
Снова закричали, и он увидел бегущих в их сторону сотрудников
джонт-службы в красных комбенизонах. Мерилис, шатаясь и указывая
куда-то рукой, двинулась к нему. Потом снова вскрикнула и упала
без сознания.
Но Марк уже понял, куда она указывает. Он увидел. В глазах
Рикки он заметил тогда не испуг, а именно возбуждение. Ему
следовало бы догадаться, ему надо было догадаться! Ведь он знал
Рикки, знал его затаенность и любопытство. Ведь это его сын, его
милый мальчик, его Рикки - Рикки, который не знал страха.
До этого момента.
На соседней с Рикки кушетке лежала Патти и, к счастью, еще
спала. То, что было его сыном, дергалось и извивалось рядом -
двенадцатилетний мальчишка со снежно-белой головой и невероятно
старыми тусклыми глазами, приобретшими болезненно-желтый цвет.
Существо старше чем само время, рядящееся под двенадцатилетнего
мальчишку. Оно подпрыгивало и дергалось словно в каком-то жутком,
мерзком приступе веселья, потом засмеялось скрипучим, сатанинским
смехом. Сотрудники джонт-службы не решались подойти к тому, что
они видели.
Ноги старика-младенца судорожно сгибались и дрожали. Руки,
похожие на высохшие хищные лапы, заламывались и плясали в
воздухе, потом они вдруг опустились и вцепились в лицо того
существа, которое еще недавно звали Рикки.

- Дольше, чем ты думаешь, отец! - проскрежетало оно. - Дольше
чем ты думаешь! Я задержал дыхание, когда мне дали маску! Я
притворился спящим! Хотел увидеть! И увидел! Я увидел! Дольше,
чем ты думаешь!

С визгами и хрипами оно неожиданно впилось пальцами себе в
глаза, Потекла кровь, и зал превратился в испуганный, кричащий
обезъянник.

- Дольше, чем ты думаешь, отец! Я видел! Видел! Долгий джонт!
Дольше, чем ты думаешь! Дольше, чем ты можешь себе представить!
Намного дольше! О, папа!

Оно выкрикивало еще что-то, но джонт-служащие наконец
опомнились и быстро повезли из зала кушетку с кричащим существом,
пытающимся выцарапать себе глаза - глаза, которые видели
немыслимое на протяжении вечности. Существо говорило что-то еще,
всхлипывало, затем закричало, но Марк Оутс этого уже не слышал,
потому что закричал сам.