Портрет художника

   "В 11:00!!! - взывала записка, приколотая к правому верхнему углу чертежной доски. - В КАБИНЕТ МАРТИНА!!" Он сам написал ее кистью седьмого размера похоронной черной тушью на толстом желтом листе бумаги - большие буквы, большие слова.    Все кончено. Пэкс попытался убедить себя, что это была просто очередная накачка Мартина: нотация, выговор, предупреждение. Именно об этом думал он, выписывая буквы, когда большие водянистые глаза мисс Финк прищурились и хриплый голос прошептал: "Мистер Пэкс, заказ уже сделан, прибывает сегодня, я сама видела уведомление на столе. Модель "Марк-IX".    Модель "Марк-IX". Он знал, что когда-нибудь это случится, знал, но не решался отдать в этом отчет и только обманывал сам себя, утверждая, что без него им не обойтись. Его руки легли на поверхность стола, старческие руки, покрытые морщинами и темными пятнышками, неизменно запачканные чернилами и с вечной мозолью на внутренней стороне указательного пальца. Сколько лет сжимали эти пальцы карандаш или кисть? Ему не хотелось вспоминать. Наверное, слишком много… Он стиснул руки, притворяясь, что не видит, как они трясутся.    До визита к Мартину оставался еще час - уйма времени, он еще успеет закончить рассказ, над которым работал. Он взял с верха пачки лист с иллюстрациями, подвинул к себе и отыскал сценарий. Страница третья рассказа, озаглавленного "Любовь прерии", для июльского номера "Подлинные любовные истории Рэйнджлэнда". Книги про любовь с массой иллюстраций всегда шли у него очень легко. К тому времени, когда мисс Финк отпечатала бесконечные заголовки и диалог на своем большом плоском веритайпере, по крайней мере половина работы была уже сделана. Первый лист сценария:

    "Семейная сцена: Джуди плачет, Роберт в ярости".

    На переднем плане - голова Джуди, РАЗМЕР ТРИ, - он быстро нарисовал синим карандашом овал нужного размера, затем контуры фигуры Роберта на заднем плане. Рука поднята, кулак сжат - вот вам гнев. Робот "Марк-VIII" - художник комиксов - докончит за него работу. Пэкс сунул лист в держатель машины, затем быстро выдернул обратно. Он забыл нарисовать контуры для диалога. Голова садовая! Несколькими штрихами синего карандаша он нанес шаровидные контуры и наметил место для хвостиков.    Когда он нажал кнопку, машина загудела и ожила, внутри ее темного кожуха засветились электронные лампы. Он нажал кнопку для голов. Сначала девушка - ЖЕНСКАЯ ГОЛОВА В ФАС, РАЗМЕР ТРИ, ПЕЧАЛЬНАЯ, ГЕРОИНЯ. Конечно, в комиксах у всех девушек одинаковые лица, и примечание ГЕРОИНЯ означало только команду машине не писать волосы. Для ПРЕСТУПНИЦЫ они были бы окрашены в черный цвет: ведь у всех преступниц волосы черные, а у преступников и усы, чтобы их можно было отличить от героев. Машина загудела, перебирая свой запас штампов, затем щелкнула и шлепнула по нарисованному им овалу резиновым штампом требуемого размера. МУЖСКАЯ ГОЛОВА, В ФАС РАЗМЕР ШЕСТЬ, ПЕЧАЛЬНЫЙ, ГЕРОЙ - резиновый штамп меньшего размера опустился на бумагу, оставив свой отпечаток на вершине кружка, увенчивающего контуры фигурки. Правда, в сценарии говорилось о ярости, однако для этой цели служит поднятый кулак: ведь лица в комиксах бывают только счастливыми или печальными.    "В жизни все не так просто", - подумал он про себя. Эта мало оригинальная мысль возникала у него по крайней мере раз в день, когда он сидел за машиной. "МУЖСКАЯ ФИГУРА, ДЕЛОВОЙ КОСТЮМ", - установил он на циферблате, затем нажал кнопку "Рисуй!". Мгновенно на бумагу опустилась механическая рука с пером на конце и начала проворно рисовать фигуру человека в костюме по нанесенным контурным линиям. Мигая, Пэкс следил за тем, как перо нарисовало сеть морщин на лбу человека по образцу, который не менялся вот уже пятьдесят лет, затем быстрым движением начертило воротник и галстук, а потом двумя штрихами соединило аккуратно нарисованное туловище с отштампованной головой. В следующее мгновение перо перепрыгнуло на рукав и замерло над бумагой. Раздался звонок, и на пыльной красной панели загорелись слова: "ПОЖАЛУЙСТА, ИНСТРУКЦИИ!" Художник свирепо ткнул в кнопку с надписью "КУЛАК". Панель погасла, и перо послушно нарисовало кулак.    Пэкс посмотрел на аккуратно выполненный рисунок и вздохнул. Девушка казалась недостаточно несчастной; он окунул перо в бутылочку с тушью и пририсовал в углу каждого глаза по слезе. Теперь лучше. Однако задний план казался слишком пустым, несмотря на шаровидные контуры с текстом, как бы приклеенные ко рту каждой фигурки. Пэкс машинально нажал кнопку "КОНТУРЫ", и механическое перо, устремившись вниз, начертило два шаровидных контура для текста, пририсовав к каждому из них маленький хвостик на требуемой дистанции от рта говорящего. Да, нужно чем-то заполнить задний план. Палец художника опустился на кнопку 473, которая, как он знал из многолетнего опыта, давала изображение "ОКНА ДОМА С КРУЖЕВНЫМИ ЗАНАВЕСКАМИ". Перо быстро опустилось на бумагу и принялось за работу, автоматически настроившись на тот масштаб, который подходил для стоящей перед окном мужской фигуры. Пэкс взял сценарий и стал читать дальше:

    "Джуди падает на диван, Роберт пытается ее успокоить, мать врывается в комнату с сердитым лицом".

    В этом кадре нужно было написать четыре строчки, и после того как на рисунке появится три шаровидных контура, останется место только для одного небольшого крупного плана. Пэкс не стал раздумывать над рисунком, как сделал бы в другое время, а пошел по шаблонному пути. Сегодня он чувствовал себя усталым, очень усталым. "ДОМ, МАЛЕНЬКИЙ, СЕМЬЯ" - и на бумаге появился маленький коттедж, из которого лезли вверх хвостики трех шаровидных контуров. Пусть эти чертовы читатели сами разбираются, кто что говорит.    Рассказ был окончен как раз к одиннадцати часам. Пэкс аккуратно сложил листы с рисунками, спрятал сценарий в папку и очистил перо машины от туши - если он об этом забывал, тушь всегда засыхала на кончике пера.    Но вот уже одиннадцать - пора идти к Мартину. Пэкс попытался оттянуть страшный момент: он то закатывал рукава, то опускал их, то вешал свой зеленый козырек на ручку бестеневой лампы, то снимал его; однако избежать встречи с Мартином было невозможно. Слегка расправив плечи, он прошел мимо мисс Финк, трудолюбиво барабанящей на своем веритайпере, и вошел через открытую дверь в кабинет Мартина.    - Ну что вы, Луи, - говорил Мартин в телефонную трубку медовым голосом. - Если все дело в том, чтобы заручиться честным словом какого-то нищего распространителя в Канзас-Сити, то почему бы не поверить моему честному слову? Совершенно верно… конечно… правильно, Луи. Тогда я позвоню еще раз завтра утром… и тебе тоже… привет Элен. - Он бросил телефонную трубку и сердито посмотрел на Пэкса своими маленькими глазками.    - В чем дело?    - Мне сказали, что вы хотите поговорить со мной, мистер Мартин.    - Верно, верно, - пробормотал Мартин. Концом изжеванного карандаша он стряхнул перхоть с затылка и стал покачиваться в кресле из стороны в сторону.    - Бизнес есть бизнес, Пэкс, тебе это хорошо известно, а накладные расходы непрерывно растут. Бумага… Ты знаешь, сколько стоит тонна бумаги? Нам приходится идти на все ухищрения…    - Если вы думаете о том, чтобы снова срезать мне зарплату, мистер Мартин, то я не думаю, что смогу… может быть, если совсем немного…    - Я собираюсь отпустить тебя на все четыре стороны. Я купил "Марка-IX", чтобы сократить расходы, и уже нанял девушку для работы на нем.    - Вам совсем не нужно делать это, мистер Мартин, - поспешно заговорил Пэкс, чувствуя, что слова набегают одно на другое и что в его голосе звучит мольба. - Я уверен, что справлюсь с машиной, только дайте мне несколько дней, чтобы подучиться…    - Совершенно исключено. Во-первых, я плачу девушке гроши, потому что она совсем еще ребенок и это ее первое жалованье, а во-вторых, она кончила школу, где обучали работе на этой машине; она может гнать комиксы как по конвейеру. Ты знаешь, Пэкс, я не мерзавец, но бизнес есть бизнес. Вот что я для тебя сделаю: сегодня вторник, а я заплачу тебе до конца недели. Ну как? И можешь уходить прямо сейчас.    - Очень великодушно с вашей стороны, особенно после восьми лет работы, - сказал Пэкс, прилагая все силы к тому, чтобы голос его звучал спокойно.    - Совершенно верно, уж это-то я должен был сделать. Мартин от рождения обладал иммунитетом к сарказму.    Внезапно Пэкса охватило всепоглощающее чувство утраты, в груди у него что-то оборвалось. Все кончено! Мартин уже снова говорил по телефону, и Пэксу больше нечего было сказать. Он вышел из кабинета, стараясь держаться прямо, и услышал позади себя, как стук пишущей машинки мисс Финк на мгновение прекратился. Ему не хотелось видеть ее сейчас, не хотелось смотреть в эти влажные нежные глаза. И вместо того чтобы идти обратно в студию - тогда пришлось бы пройти мимо ее стола, - он открыл дверь и вышел в коридор. Медленно прикрыл за собой дверь и замер, прислонившись к ней спиной, затем сообразил, что матовое стекло позволяет видеть его силуэт, и торопливо пошел вперед.    За углом находился дешевый бар, в котором Пэкс пил пиво после каждой зарплаты, и он направился к бару.    - Доброе утро, добро пожаловать… э-э-э… мистер Пэкс, - произнес робот-бармен механическое приветствие, на мгновение заколебавшись в выборе имени клиента. - Что вам налить? Как всегда?    - Нет, не как всегда, ты, штукенция из пластика и проводов, дешевая имитация опереточного ирландца, - дай мне двойное виски.    - Конечно, сэр, вы, как всегда, в ударе, - ответил робот, кивнув головой с электронной вежливостью, так что его конская грива подскочила. В его механической руке появилась бутылка, и в стакан полилась точно отмеренная порция виски.    Пэкс одним глотком проглотил содержимое стакана, и по его телу разлилась непривычная теплота, растопившая оболочку холодного равнодушия, в которую он старался себя заключить. Господи, все кончено, все кончено. Теперь его удел - только Дом для престарелых, и он все равно что мертв.    Есть вещи, о которых лучше не думать. Это одна из них. За первым двойным виски последовало второе. Деньги уже не имели значения, потому что после этой недели он больше не будет зарабатывать. Необычно большая доза алкоголя немного притупила боль. Нет, лучше вернуться обратно в студию, пока эта мысль полностью не овладела им. Забрать свои вещи из стола и взять чек на недельную зарплату у мисс Финк. Он знал, что чек был уже подготовлен; когда кто-то больше не был нужен Мартину, он любил избавляться от балласта как можно быстрее.    - Какой этаж? - раздался голос из кабины лифта, откуда-то сверху.    - Убирайся к дьяволу! - рявкнул Пэкс. Раньше он никогда не задумывался над тем, какое множество роботов окружает его повсюду. Как он ненавидел их сейчас!    - Извините, сэр, но нужная вам фирма в этом здании не размещается. Вы проверили по справочнику?    - Двадцать третий, - сказал он, и его голос дрогнул. Хорошо, что больше никого в лифте не было. Дверцы захлопнулись.    Дверь, ведущая из коридора в студию, была раскрыта настежь - он уже вошел в комнату, когда понял, почему, но теперь было поздно поворачивать назад. "Марк-VIII", которого он лелеял в течение стольких лет, лежал на боку в углу. Одна его сторона - та самая, которая раньше прислонялась к стене, была вся в пыли.    "Хорошо", - подумал он, понимая, что глупо ненавидеть машину, но все-таки радуясь тому, что ее тоже выбрасывают вон. На ее месте торчал какой-то аппарат в сером кожухе. Он вытянулся почти до самого потолка и выглядел внушительно, совсем как сейф.    - Все подключено, мистер Мартин, можно приступать к работе, и, как вам известно, вы имеете стопроцентную пожизненную гарантию. Мне бы только хотелось дать вам представление, насколько разносторонней является ваша машина.    Говорящий был одет в комбинезон такого же серого цвета, что и машина; блестящую отвертку он использовал как указку. Мартин, нахмурившись, смотрел на машину, а сзади него виднелась мисс Финк. В студии был еще один человек - тоненькая молодая девушка в розовом свитере, с отсутствующим выражением на лице жевавшая резинку.    - Дайте "Марку-IX" какое-нибудь трудное задание, мистер Мартин. Обложку для одного из ваших журналов, что-нибудь такое, что, по вашему мнению, ни одна машина не могла сделать раньше, а обычные машины не могут и сейчас…    - Финк! - рявкнул Мартин, и секретарша подбежала к нему с пачкой иллюстраций и маленьким цветным наброском.    - У нас осталась одна обложка, мистер Мартин, - сказала она тихим голосом, - но вы поручили работу мистеру Пэксу…    - К черту, - проворчал Мартин, выдергивая лист из ее руки и внимательно разглядывая его. - Это обложка нашей лучшей книги, понятно? Мы не можем допустить, чтобы какой-то ремесленник заляпал ее своими резиновыми штампами. По крайней мере не обложку "Боевых асов в настоящей войне".    - У вас нет никаких оснований для беспокойства, сэр, честное слово, - сказал человек в сером комбинезоне, осторожно вытягивая лист из пальцев Мартина. - Сейчас я продемонстрирую вам многосторонность "Марка-IX" - этому трудно поверить, пока вы не увидите его в работе. Квалифицированный оператор может дать всю необходимую информацию на ленту "Марка" на основе наброска или описания, и всякий раз вы будете поражены результатами. - Сбоку в машину была вмонтирована панель с массой клавишей, как у пишущей машинки; он подсел к ней и начал печатать. Перфорированная лента белой струйкой потекла из аппарата, собираясь к корзине.    - Ваш новый оператор знаком с машинным языком и может превратить любое художественное представление или идею в стандартные символы, нанесенные на ленту. Перфолента может быть проверена или исправлена, сохранена или модифицирована и может использоваться снова, если возникнет такая необходимость. Вот здесь я записал, какое содержание нужно вложить, и теперь у меня последний вопрос - в каком стиле должен быть исполнен рисунок?    Мартин недоуменно хрюкнул.    - Вы удивлены, сэр, правда? Так я и думал. "Марк-IX" хранит в своей памяти характерные стили всех великих мастеров Золотого века. Вы можете пользоваться стилем Каберта или Каниффа, Гуинта или Барри. Для работы над фигурами в вашем распоряжении стиль Раймонда, для любовных интриг хорошо дух Дрейка.    - Как относительно стиля Пэкса?    - Извините, он мне неизвестен…    - Ха-ха, просто шутка. Ладно, действуйте. Мне хотелось бы стиль Каниффа.    Пэкса бросило в жар, затем в холод. Мисс Финк встретилась с ним взглядом и отвернулась, глядя на пол. Он сжал кулаки и потоптался на месте, переступил с ноги на ногу, собираясь уйти, но вместо этого прислушался к разговору. Он не мог уйти, по крайней мере сейчас.   - …и лента заправляется в машину, лист бумаги размещается как раз в самом центре стола. Вы нажимаете кнопку цикла. Стоит только подготовить перфоленту, и все так просто, что машиной может управлять трехлетний ребенок. Нажимаете кнопку и отходите в сторону. Сейчас внутри этой гениальной машины анализируются приказы и создается изображение. В электронной памяти машины собраны изображения всех предметов и явлений, когда-либо нарисованных или увиденных человеком. Необходимое для данного рисунка отбирается в нужном порядке и передается на экран коллатора. Когда окончательный вариант рисунка готов, появляется сигнал - как раз вот он, - и мы можем увидеть рисунок вот на этом экране.    Мартин наклонился, посмотрел на экран и одобрительно хмыкнул.    - Идеально, не правда ли? Но если по каким-нибудь причинам оператору не нравится полученное изображение, оно может быть изменено с помощью вот этих контрольных рукояток. После того как искомое изображение получено, нажимается кнопка печати, рисунок переносится на ленту из пластика - ее можно использовать сколько угодно раз - она заряжена статическим зарядом для удержания порошкообразной туши, одно прикосновение - и изображение переносится на лист бумаги.    С неестественным стоном пневматический механизм машины послал вниз прямоугольный ящичек на блестящей оси и прижал его к листу бумаги. Раздалось шипение, и сбоку появилась струйка пара. Затем штамп снова поднялся, и человек в комбинезоне взял готовый рисунок.    - Разве это не шедевр? - спросил он улыбаясь.    Мартин хрюкнул.    Пэкс посмотрел на рисунок и не смог оторвать взгляда: ему чуть не стало плохо. Обложка была не просто хороша, это был настоящий Канифф, как будто рисунок только что вышел из-под пера великого мастера. Но самым ужасным было то, что это была обложка Пэкса, его набросок. Улучшенный. Он никогда не был тем, кого называют гениальным художником, но он был хорошим иллюстратором. В области комиксов он пользовался известностью и в течение ряда лет считался одним из лучших. Однако поле деятельности сокращалось, а с появлением машин для художников не осталось иной работы, кроме как случайной или операторской при рисовальной машине. Он удержался дольше многих - сколько лет? - ибо какой старомодной ни была его работа, он был все-таки гораздо лучше, чем любая машина, рисующая головы с помощью резинового штампа.    Теперь другое дело. Он не мог даже притвориться перед самим собой, что он нужен или даже просто полезен.    Машина была лучше.    Он почувствовал, что сжал пальцы в кулак с такой снятой, что ногти врезались в мякоть ладоней. Он разжал руки, потер их одна о другую и заметил, что они дрожат. Машина была выключена, и все вышли из студии; он слышал, как в приемной стучала каретка мисс Финк. Молодая девушка говорила Мартину о том, что нужно приобрести некоторые детали для машины, и когда Пэкс закрыл дверь, он успел услышать возмущенный ответ, что ему никто не говорил о дополнительных расходах.    Пэкс согрел пальцы под мышками, и скоро дрожь утихла. Тогда он тщательно приколол лист бумаги к рисовальной доске и поправил лампу, чтобы ее свет не падал в глаза. Размеренными движениями он отчертил кадры стандартного листа комиксов, разделив его на шесть частей, причем шестая часть была большой, во всю ширину страницы. Взяв в руку карандаш, он принялся за наброски, только однажды разогнув спину, чтобы подойти к окну и посмотреть вниз. Потом он снова вернулся к столу и, когда дневной свет начал исчезать, закончил работу в туши. Тщательно вымыл свою старую, но все еще любимую кисть "Виндзор и Ньютон" и бережно положил в пенал.    В приемной послышалось какое-то движение, как будто мисс Финк собиралась уходить, а может, это была новая девушка, вернувшаяся с необходимыми деталями. Во всяком случае, было уже поздно, и его время пришло.    Быстро, чтобы не передумать, он подбежал к окну, всем весом своего тела разбил стекло и полетел с высоты двадцать третьего этажа вниз.    Мисс Финк услышала звон разбитого стекла и пронзительно вскрикнула, затем, когда вошла в студию, вскрикнула еще раз. Мартин, ворча, что шум не дает ему работать, вошел вслед за ней, но замолчал, увидев, что отучилось. Осколки стекла хрустнули у него под ногами, когда он выглянул в разбитое окно. Кукольная фигурка Пэкса была отчетливо видна в центре собравшейся толпы - его тело, лежавшее на краю тротуара, у самой мостовой, было неестественно согнуто.    - Боже мой, мистер Мартин. Боже мой, взгляните на это… - раздался дрожащий голос мисс Финк.    Мартин подошел к девушке и взглянул из-за ее плеча на лист, все еще приколотый к рисовальной доске. Рисунки были аккуратно исполнены, раскрашены с любовью и мастерством.    На первом был нарисован автопортрет самого Пэкса, согнувшегося над рисовальной доской. На втором рисунке он сидел и аккуратно мыл кисть, на третьем - стоял. На четвертом рисунке художник стоял перед окном - четкая фигура с выразительным освещением сзади. Пятый рисунок представлял собой перспективу из воображаемой точки сверху - человеческая фигура, летящая вниз вдоль стены здания к мостовой.    Последний рисунок, - с четкими, ужасными подробностями - фигура старика, распростертого на капоте автомобиля, согнутом и залитом кровью; зрители с испуганными лицами.    - Только взгляните сюда, - сказал с отвращением Мартин, постукивая по рисовальной доске большим пальцем. - Когда он бросился из окна, он упал не меньше чем в двух ярдах от автомобиля. Разве я не говорил, что он никогда не умел правильно рисовать детали?