Белый корабль

Я смотритель Северного маяка Бэзил Элтон; и мой дед, и мой отец были
здесь смотрителями. Далеко от берега стоит серая башня на скользких
затопленных скалах, которые видны во время отлива и скрыты от глаз во время
прилива. Уже больше ста лет этот маяк указывает путь величественным
парусникам семи морей. Во времена моего деда их было много, при отце
значительно меньше, а теперь их так мало, что я порой чувствую себя таким
одиноким, словно я последний человек на планете.
Из дальних стран приходили в старину эти большие белопарусные корабли,
от далеких восточных берегов, где светит жаркое солнце и сладкие ароматы
витают над чудесными садами и яркими храмами. Старые капитаны часто
приходили к моему деду и рассказывали ему обо всех этих диковинах, а он, в
свою очередь, рассказывал о них моему отцу, а отец в долгие осенние вечера
поведал о них мне под жуткие завывания восточного ветра. И сам я много читал
об этих и подобных им вещах в книгах, которые попадали мне в руки, когда я
был молод и полон жажды чудес.
Но чудеснее людской фантазии и книжной премудрости была тайная мудрость
океана. Голубой, зеленый, серый, белый или черный, спокойный, волнующийся
или вздымающий водяные горы, океан никогда не умолкает. Всю свою жизнь я
наблюдал за ним и прислушивался к его шуму. Сначала он рассказывал мне
простенькие сказочки про тихие пляжи и соседние гавани, но с годами он стал
дружелюбнее и говорил уже о других вещах, более странных и более отдаленных
в пространстве и во времени. Иногда в сумерках серая дымка на горизонте
расступалась, чтобы дать мне возможность взглянуть на пути, проходящие за
ней, а иногда ночью глубокие морские воды делались прозрачными и
фосфоресцировали, чтобы я мог увидеть пути, проходящие в их глубинах. И я
мог взглянуть на все пути, которые были там, и на те, которые могли быть, и
те, что существуют, потому что океан древнее самих гор и наполнен снами и
памятью Времени.
Он появлялся с Юга, этот Белый Корабль, когда полная луна стояла высоко
в небесах. С южной стороны тихо и плавно скользил он через море. И
волновалось ли оно или было спокойно, был ли ветер попутным или встречным,
корабль всегда шел плавно и тихо, парусов на нем было мало и длинные ряды
весел ритмично двигались. Однажды ночью я разглядел на палубе бородатого
человека в мантии, который, казалось, манил меня на корабль, чтобы вместе
отправиться к неведомым берегам. Много раз потом видел я его при полной
луне, и каждый раз он звал меня.
Необычайно ярко светила луна в ту ночь, когда я откликнулся на зов и
перешел через воды на Белый Корабль по мосту из лунных лучей. Человек,
позвавший меня, обратился ко мне на мягком наречии, которое показалось мне
хорошо знакомым, и все время, пока мы плыли в сторону таинственного Юга по
дорожке, золотой от света полной луны, гребцы пели тихие песни.
И когда занялась заря нового дня, розовая и лучезарная, я увидел
зеленый берег дальней страны, незнакомый, светлый и прекрасный. Из моря
поднимались великолепные террасы, поросшие деревьями, среди которых
виднелись крыши и колоннады загадочных храмов. Когда мы приблизились к
зеленому берегу, бородатый человек сказал мне, что это земля Зар, где живут
все сны и помыслы о прекрасном, которые однажды являлись людям, а потом были
забыты. И когда я снова взглянул на террасы, я понял, что это была правда,
потому что среди того, что я видел, были вещи, которые являлись мне сквозь
туман за горизонтом и в фосфоресцирующих глубинах океана. Здесь были также
фантастические формы, великолепнее которых я ничего и никогда не видал,
видения, посещавшие юных поэтов, которые умерли в нужде прежде, чем успели
поведать миру о своих прозрениях и мечтах. Но мы не ступили на мягкие луга
страны Зар, ибо сказано было, что тот, кто коснется их ногой, никогда больше
не вернется на родной берег.
Когда Белый Корабль молчаливо отплыл от украшенных храмами террас
страны Зар, впереди, на дальнем горизонте мы узрели остроконечные верхушки
зданий огромного города, и бородатый человек сказал мне: Это Таларион, город
тысячи чудес, где находится все таинственное, что люди тщетно пытались
постигнуть . И я снова взглянул с близкого расстояния и увидел, что город
этот величественнее любого другого города, который я знал или видел во сне.
Так высоко в небо возносились шпили его храмов, что невозможно было
разглядеть их острия, и далеко за горизонт простирались его мрачные серые
стены, поверх которых можно было разглядеть только крыши немногих домов,
странные и зловещие, хотя и украшенные фризами и соблазнительными
скульптурами. Мне очень хотелось войти в этот притягательный и одновременно
отталкивающий город, и я умолял бородатого человека высадить меня на сияющий
причал у гигантских резных ворот Акариэль, но капитан вежливо отклонил мою
просьбу, сказав: Многие входили в Таларион, город тысячи чудес, но никто из
них не вернулся. Там бродят только демоны и безумцы, которые перестали быть
людьми, а улицы белы от непогребенных костей тех, кто отважились взглянуть
на призрака Лати, царствующего в городе . И Белый Корабль оставил позади
стены Талариона и в течение многих дней следовал за летящей на Юг птицей,
чье блестящее оперение цветом было подобно небу, с которого она явилась.
Затем мы приблизились к прекрасному берегу, радующему глаз цветами всех
оттенков, где, насколько мог видеть глаз, нежились в полуденном солнечном
свете прекрасные рощи и лучезарные аллеи. Из беседок, скрытых от нашего
взгляда, доносились обрывки песен и гармоничная музыка, перемежаясь со
смехом, таким сладостным, что я настоял, чтобы гребцы направили туда
корабль. И бородатый человек не сказал ни слова, а лишь смотрел на меня,
пока мы приближались к обрамленному лилиями берегу. Внезапно ветер, веющий с
этих цветущих лугов, принес запах, заставивший меня вздрогнуть. Ветер окреп,
и воздух наполнился смертным кладбищенским духом пораженных мором городов и
незакопанных могил на кладбищах. И когда мы с безумной поспешностью
удалялись от этого проклятого берега, бородатый человек наконец вымолвил:
Это Ксура, страна недостижимых удовольствий .
И снова Белый Корабль последовал за небесной птицей по теплым
благословенным морям, подгоняемый ласковым, ароматным бризом. День за днем и
ночь за ночью проходили в плавании, и в полнолуние мы слушали тихие песни
гребцов, такие же приятные, как в ту далекую ночь, когда мы отплыли прочь от
моего родного берега. И в лунном свете мы бросили якорь в гавани Сона-Нил,
которая защищена двумя мысами из хрусталя, поднимающимися из моря и
соединенными сверкающей аркой. Это была Страна Воображения, и мы сошли на
зеленеющий берег по золотому мосту из лунных лучей.
В стране Сона-Нил нет ни времени, ни пространства, ни страданий, ни
смерти, и я прожил там долгие века. Зелены там рощи и пастбища, ярки и
ароматны цветы, сини и сладкозвучны ручьи, прозрачны и холодны источники,
величественны храмы, замки и города Сона-Нил. У этой страны нет границ, и за
одним чудесным видом сразу же возникает другой, еще более прекрасный. И в
сельской местности, и среди блеска городов свободно передвигается счастливый
народ, и каждый наделен непреходящей грацией и подлинным счастьем. В течение
всех эпох, что я прожил там, я блаженно странствовал по садам, где
причудливые пагоды выглядывали из живописных зарослей, а белые дорожки были
окаймлены нежными цветами. Я взбирался на пологие холмы, с вершин которых
мог видеть чарующие пейзажи с городками, прячущимися в уютных долинах, и
золотые купола гигантских городов, сверкающие на бесконечно далеком
горизонте. И при лунном свете я видел искрящееся море, два хрустальных мыса
и спокойную гавань, где на якоре стоял Белый Корабль.
И снова было полнолуние в ночь незапамятного года в городе Тарпе, когда
я вновь увидел манящий силуэт небесной птицы и ощутил первые признаки
беспокойства. Тогда я заговорил с бородатым человеком и поведал ему о
возникшем у меня желании отправиться в далекую Катурию, которую не видел
никто из людей, но все верили, что она лежит за базальтовыми столпами
Запада. Это Страна Надежды, и там воссияли идеалы всего, что только известно
где бы то ни было, или, по крайней мере, так говорили люди. Но бородатый
человек сказал мне: Берегись тех опасных морей, где, по рассказам, лежит
Катурия. Здесь, в Сона-Нил, нет ни боли, ни смерти, а кто знает, что кроется
там, за базальтовыми столпами Запада? Тем не менее в следующее полнолуние я
ступил на борт Белого Корабля, бородатый человек с неохотой последовал за
мной, и мы, покинув счастливый берег, отправились в неизведанные моря.
А небесная птица летела впереди и вела нас к базальтовым столпам
Запада, но на этот раз гребцы не пели своих тихих песен при полной луне. В
воображении я часто рисовал себе неведомую страну Катурию с ее великолепными
рощами и дворцами и пытался угадать, какие новые наслаждения ждут нас там.
Катурия, говорил я себе, это обиталище богов, страна бесчисленных городов,
построенных из золота. В лесах ее растут алоэ и сандаловые деревья, такие
же, как в благоуханных рощах Каморина, и в их ветвях веселые птицы
насвистывают приятные мелодии. На зеленых, усыпанных цветами горах Катурии
стоят замки из розового мрамора, богато украшенные скульптурными и
живописными изображениями триумфов, а во дворах прохладные серебряные
фонтаны с очаровательным музыкальным звоном брызжут ароматной водой,
приходящей из рожденной в пещерах реки Нарг. Города Катурии опоясаны
золотыми стенами, а мостовые их также из золота. В садах этих городов растут
невиданные орхидеи и благоухают озера, дно которых усыпано кораллом и
янтарем. Ночью улицы и сады освещаются фонарями, сделанными из трехцветного
панциря черепахи, и там звучат голоса певцов и музыка лютнистов. Все дома в
Катурии дворцы и каждый из них выстроен над источающим аромат каналом, в
котором течет вода священной реки Нарг. Из мрамора и порфира построены эти
дворцы и покрыты сверкающим золотом, которое отражает лучи солнца и
усугубляет блеск городов, когда блаженные боги смотрят на них с отдаленных
пиков. Но прекраснее всех дворец великого монарха Дориба, которого одни люди
считают полубогом, а другие богом. Высок дворец Дориба, и многочисленные
башни поднимаются над его стенами. В обширных залах его собирается множество
людей, и на стенах там развешаны трофеи прошедших веков. Кровля дворца из
чистого золота. Она покоится на высоких столпах из рубина и лазурита и
украшена статуями богов и героев, изваянными так искусно, что глядящему на
них кажется, что он видит живых обитателей Олимпа. Пол дворца стеклянный,
под ним текут искусно подсвеченные воды Нарг, и в них плавают прекрасные
рыбки, которых не встретишь за пределами Катурии.
Так я представлял себе в мечтах Катурию, хотя бородатый человек пытался
предостеречь меня и просил вернуться к счастливым берегам Сона-Нил, ибо
Сона-Нил известна людям, в то время как Катурии не видел никто.
И на тридцать первый день нашего путешествия вслед за птицей мы увидели
базальтовые столпы Запада. Они были окутаны туманом, так что невозможно было
увидеть то, что находится за ними, и разглядеть их вершины, которые, как
говорят, достигают небес. И бородатый человек снова умолял меня повернуть
назад, но я не обратил на его просьбы никакого внимания. Ибо из-за столпов
мне послышались голоса певцов и звуки лютней, более сладостные, чем самые
сладкие песни Сона-Нил, возносящие хвалу мне самому, мне, который
путешествовал вдали от полной луны и жил в Стране Воображения. И Белый
Корабль поплыл на звуки песни между базальтовых столпов Запада. Когда же
музыка прекратилась и туман рассеялся, мы увидели не землю Катурии, а быстро
движущиеся морские воды, которые неодолимо влекли наше беспомощное судно к
неведомой цели. Скоро до нашего слуха донесся отдаленный гром падающей воды,
и нашим взорам впереди, далеко на горизонте, открылось титаническое облако
брызг чудовищного водопада, которым океаны мира низвергались в бездну
небытия. И тут бородатый человек сказал мне со слезами на глазах: Мы
отказались от прекрасной земли Сона-Нил, которую мы никогда больше не
увидим. Боги могущественнее людей, и они победили . И я закрыл глаза в
ожидании катастрофы, которая должна была произойти, и больше не смотрел на
небесную птицу, которая трепетала своими обманчиво голубыми крыльями над
самым краем стремительно падающего потока.
После удара наступила темнота, и я слышал пронзительные крики людей и
почти человеческие вопли неживых предметов. С Востока поднялся грозовой
ветер и охватил меня холодом, когда я приник к мокрой каменной плите,
оказавшейся у меня под ногами. Затем я услышал еще один удар, открыл глаза и
увидел, что нахожусь на площадке маяка, откуда я отправился в путь много
веков назад. Внизу в темноте неясно вырисовывались расплывчатые контуры
судна, бьющегося о безжалостные скалы, а когда я взглянул вверх, то увидел,
что огонь маяка погас в первый раз с того времени, как мой дед принял на
себя заботу о нем.
А потом во время ночного бодрствования вошел внутрь башни и посмотрел
на календарь. Он был открыт на том самом дне, когда я отплыл отсюда. На
рассвете я спустился, чтобы посмотреть на обломки кораблекрушения, но на
скалах я нашел только мертвую птицу, оперение которой было подобно небесной
лазури, и одну расщепленную рею, которая была белее гребешков волн или
горных снегов.
И после этого океан больше не рассказывал мне своих секретов, и хотя
много раз полная луна подымалась высоко на небе, Белый Корабль с Юга не
появлялся больше никогда.