Спокойной ночи, мистер Джеймс

К нему стала возвращаться память.
Он снова вступал в жизнь из небытия.
Он вдохнул запах земли и ночи и услышал шепот листвы на насыпи.
Легкий ветерок, шелестевший листьями, коснулся его своими мягкими нежными
пальцами, словно проверяя, не сломаны ли у него кости и нет ли синяков и
ссадин.
Он присел, уперся руками в землю, пытаясь сохранить равновесие, и
стал вглядываться в темноту.
Его зовут Хендерсон Джеймс. Он человек, и он сидит где-то на планете,
которая называется Земля. Ему тридцать шесть лет. Он известен в своем
кругу и неплохо обеспечен. Он живет в родительском доме на Саммит-авеню.
Вполне приличный район, хотя и утративший за последние двадцать лет часть
своей фешенебельности.
По дороге на насыпи проехала машина, заскрипев шинами по асфальту. На
мгновение ее фары осветили верхушки деревьев. Вдалеке, приглушенный
расстоянием, захныкал клаксон. Где-то тоскливо лаяла собака.
Его зовут Хендерсон Джеймс. Если это верно, то почему же он здесь?
Зачем Хендерсону Джеймсу сидеть на скате насыпи, прислушиваясь к шелесту
листьев, хныканью клаксона и лаю собаки?
Случилось что-то неладное. Если бы только он вспомнил, что именно, то
понял бы все.
Нужно что-то сделать.
Он сидел, вглядываясь в темноту, и вдруг почувствовал, что его
знобит, хотя ночь была теплой. Из-за насыпи доносился шум ночного города,
скрип шин удалявшегося автомобиля и приглушенный ветром гудок. Какой-то
человек прошел рядом по улице, и Джеймс прислушивался к звукам его шагов,
пока они не утихли совсем.
Что-то случилось. Он должен что-то сделать. Он уже начал это делать,
но какое-то необъяснимое происшествие помешало ему, привело его сюда на
насыпь.
Он проверил, все ли в порядке. Одежда - шорты, рубашка, ботинки на
толстой подметке, часы и сбоку в кобуре револьвер.
Револьвер!
Ему нужен был револьвер.
Он охотился за кем-то, охотился с оружием.
Искал кого-то, кто затаился в темноте, кого надо убить.
И тут он вспомнил. Вспомнил - и удивился странному, методичному, шаг
за шагом продвигающемуся вперед способу мышления, вернувшему ему память.
Сначала имя и основные сведения о себе. Потом осознание того, где он
находится, и вопрос, почему он здесь. И, наконец, револьвер и мысль о том,
что им нужно воспользоваться. Логический способ мышления, совсем как в
букваре.
Я человек.
Я живу в доме на Саммит-авеню.
Дома ли я сейчас?
Нет, я где-то на насыпи.
Почему я здесь?
Ведь обычно человек рассуждает не так. По крайней мере нормальный
человек так думать не станет. Человек мыслит обрывками фраз, преодолевает
преграды, а не обходит их.
Оно страшновато, такое мышление "в обход", неестественно, неправильно
и совершенно бессмысленно. Но ведь не менее бессмысленно и то, что он
очутился здесь и совершенно не помнит, как попал сюда.
Джеймс медленно встал и ощупал себя. Его одежда не испачкана. Она
чиста и не измята. Его не избили и не выбросили из машины. На теле у него
нет ссадин, лицо не повреждено, и чувствует он себя неплохо.
Ухватившись за ремень, он сдвинул кобуру на бок. Затем вынул
револьвер и проверил его своими ловкими и умелыми пальцами. Револьвер был
в полном порядке.
Джеймс поднялся по склону насыпи, нетвердой походкой пересек дорогу и
ступил на тротуар, тянувшийся вдоль ряда новых одноэтажных домов с
верандами. Услышав шум приближающегося автомобиля, он сошел с тротуара и
спрятался за кустами. Он сделал это бессознательно, и ему стало немного
стыдно своего поступка.
Машина проехала мимо, и никто не заметил его. Он понял, что его не
заметили бы, даже если бы он остался на тротуаре.
Ему не хватает уверенности в себе. Вот в чем дело. В его жизни есть
пробел, таинственное происшествие, которое он не может вспомнить. Это и
подорвало твердую и прочную основу всего его существования, сделало его
поступки бессмысленными, мгновенно превратило его в пугливое животное,
которое бежит и прячется при виде человека.
Это и что-то еще, заставившее его думать "в обход".
Он все еще сидел в кустах, следил за улицей и тротуаром, не теряя из
виду белые, призрачные дома с их палисадниками.
Пуудли сбежал, вот почему Джеймс прячется в палисаднике перед домом
мирно спящего и ничего не подозревающего горожанина, вооруженный
револьвером, готовый помериться умом, силой и ловкостью с самым
кровожадным и злобным существом, обнаруженным в Галактике.
Любой пуудли опасен. Его нельзя держать у себя. Существует даже
закон, запрещающий держать не только пуудли, но и ряд других инопланетных
животных, гораздо менее опасных, чем пуудли. Закон этот вполне справедлив,
и никто - прежде всего он сам - не станет его оспаривать.
А теперь пуудли на свободе и прячется где-то в городе.
Джеймс похолодел при одной мысли об этом, представив себе, что может
произойти, если он не выследит этого инопланетного зверя и не прикончит
его.
Хотя вряд ли можно назвать пуудли зверем. Он больше, чем зверь.
Насколько больше, Джеймс как раз и собирался выяснить. Хотя, по правде
говоря, он узнал не много, далеко не все, что можно узнать; однако и этого
оказалось вполне достаточно, чтобы привести его в ужас. Прежде всего он
увидел, какой может быть ненависть, и убедился, до чего же мелка людская
ненависть, если постигнуть глубину, силу и дикую кровожадность ненависти
пуудли. Это не слепая ненависть, бессмысленная и непоследовательная,
которая ведет к поражению, а разумная, расчетливая, целенаправленная. Она
приводит в движение умную, разящую без промаха машину, натравливая хитрого
и кровожадного зверя на любое живое существо, не являющееся пуудли.
Поведение пуудли подчинено закону самосохранения, заставляющему его
опасаться всех и каждого. Он толкует этот закон так: безопасность
гарантируется только... смертью всех других живых существ. Чтобы совершить
убийство, пуудли не требуется никакого повода. Достаточно того, что другое
существо живет, движется; оно этим самым представляет угрозу - пусть даже
самую незначительную - для пуудли.
Конечно, это безумие. Какой-то бессмысленный инстинкт, давно и
глубоко укоренившийся в сознании пуудли. Впрочем, может быть, он лишен
смысла не более, чем многие людские представления?
Пуудли давал, да и сейчас дает ученым уникальные возможности для
изучения поведения инопланетных существ. Получив разрешение, можно было бы
наблюдать за пуудли на их собственной планете, Не имея такой возможности,
легко наделать глупостей. А это может повлечь за собою серьезные
последствия.
Джеймс похлопал рукой по кобуре, как будто револьвер гарантия того,
что он справится с поставленной задачей. Ему было ясно, что следует
предпринять. Он должен найти пуудли и убить его еще до наступления утра.
Ведь пуудли начнет размножаться. Он уже давно готовился к этому, и теперь
оставались считанные часы до появления на свет десятков его детенышей.
Пуудли размножается почкованием. Через несколько часов после того, как
раскроются почки на его теле, маленькие пуудли разбегутся в разные
стороны. Они вырастают очень быстро, и если крайне трудно захватить одного
пуудли, скрывающегося где-то во чреве громадного спящего города, то
обнаружить и изловить его многочисленных детенышей просто невозможно.
Итак, сегодня или никогда!
Сегодня пуудли не станет убивать каждого встречного. Сейчас зверю
необходимо лишь одно - найти укромное место, где он мог бы без помех
посвятить себя воспроизведению потомства.
Пуудли хитер. Он наверняка выбрал себе убежище еще до того, как
совершил побег. Он не стал бы терять драгоценное время на поиски
подходящего места и на запутывание следов. Пуудли точно знал, куда надо
идти, и теперь он давно там. Почки выступают на его теле, увеличиваясь и
набухая.
Во всем городе есть только одно место, где инопланетное животное
может укрыться от любопытных глаз. И человеку и пуудли нетрудно
догадаться, где оно. Но вот вопрос: знает ли пуудли, что человек может его
обнаружить? А может быть, пуудли недооценивает человека? Или, наоборот,
зная, что человек способен разгадать его план, попробует укрыться в другом
месте?
Джеймс выбрался из кустов и пошел по тротуару. На углу при мерцающем
свете фонаря он прочитал название улицы. Оказывается, цель ближе, чем
можно было надеяться.
В зоопарке царила тишина. И только время от времени раздавался
леденящий душу вой, от которого волосы становились дыбом.
Перебравшись через ограду, Джеймс задержался, стараясь определить,
какое именно животное так чудовищно воет. Но это ему не удалось. По всей
вероятности, решил он, какой-нибудь из новых экземпляров. Просто
невозможно запомнить всех обитателей зоопарка. Все время поступают новые,
ранее неведомые существа, доставляемые с далеких планет.
Прямо перед Джеймсом находилась пустующая, огражденная рвом клетка,
которую еще день или два назад занимало необыкновенное чудовище, пойманное
в джунглях одного из Арктианских миров. Джеймс содрогнулся при одном
воспоминании о звере. В конце концов его пришлось прикончить.
А теперь там прячется пуудли... Впрочем, может быть, там его и нет и
он скрывается где-нибудь в другой клетке. Зоопарк - единственное место в
городе, где пуудли не привлечет особого внимания. Здесь много редких
животных, и еще одно необычное существо вызовет лишь мимолетное удивление.
Его могут и не заметить, если только какой-нибудь служитель зоопарка не
вздумает проверить списки. В этой пустующей клетке пуудли сможет без помех
заняться воспроизведением потомства. Никто не потревожит его, ведь
существа, подобные пуудли, обычные обитатели этого зоопарка,
предназначенного для животных, доставляемых сюда с научной целью или для
забавы жестоких людей.
Джеймс тихо стоял у ограды.
Хендерсон Джеймс. Тридцать шесть лет. Холост. Психолог, изучающий
инопланетных животных. Научный сотрудник этого зоопарка. Нарушитель
закона, добывший и укрывавший инопланетное существо, запрещенное на Земле.
Почему он так думает о себе? Ведь все это ему отлично известно... Нет
никакой необходимости именно сейчас заполнять эту бесполезную анкету.
Глупо было затевать всю эту историю с пуудли. Джеймс вспомнил те
долгие часы, когда он боролся с собой, обдумывая, какие ужасные
последствия она может повлечь за собой. Если бы этот старый
пират-космонавт не забрел к нему и не проболтался за бутылкой вина, что за
определенную, довольно кругленькую сумму он может доставить живого и
невредимого пуудли, ничего бы не случилось. Сам Джеймс, конечно, никогда
бы до этого не додумался. Он знал старого капитана и ценил его по прежним
сделкам. Это был человек, не брезгующий никаким заработком, но, несмотря
на это, вполне надежный. Он не возьмет денег зря и будет держать язык за
зубами.
Джеймсу был необходим этот необычайно интересный зверь пуудли.
Разгадав некоторые особенности его поведения, можно сделать необыкновенно
ценные научные открытия, вписать новые главы в трагическую книгу изучения
инопланетной жизни.
И тем не менее он совершил ужасный проступок, и теперь, когда
животное оказалось на свободе, его ужас удвоился. Ведь вполне вероятно,
что бесчисленное потомство сбежавшего пуудли способно истребить весь
людской род или по крайней мере сделать Землю непригодной для ее
обитателей. Злая воля и клыки зверя превратят Землю с ее многомиллионным
населением в поле сражения. Пуудли будут убивать не потому, что голодны
или кровожадны. Просто они твердо убеждены, что не могут чувствовать себя
в безопасности до тех пор, пока на Земле есть хоть какая-нибудь жизнь. Они
будут драться за свою жизнь, как загнанная в угол крыса... Разница лишь в
том, что в угол их загнало собственное воображение.
Пока отряды добровольцев станут разыскивать пуудли, те успеют
разбежаться во все стороны, будут остерегаться всего - ловушек, яда и
пуль. Их будет становиться все больше и больше, потому что каждый из них
ускорит почкование и на место убитого зверя встанут десятки и сотни новых
пуудли.
Джеймс осторожно подошел к краю рва и спрыгнул на грязное дно. После
смерти чудовища воду из рва спустили, но дно еще не вычистили. Должно
быть, слишком много другой работы, подумал Джеймс.
Он медленно продвигался по дну. Под ногами хлюпала жидкая грязь.
Наконец ему удалось добраться до скалистого выступа, ведущего на островок.
Джеймс остановился на мгновение, ухватившись руками за мокрые камни,
и прислушался, задержав дыхание, боясь нарушить тишину. Животное перестало
выть. Наступило гробовое молчание. По крайней мере так ему показалось
сначала. Но вскоре он стал различать шорох насекомых в кустах и в траве,
шелест листьев на деревьях по ту сторону рва и далекий нестройный гул
спящего городка.
Сейчас впервые ему стало по-настоящему страшно. Опасными казались и
обманчивое молчание, и грязь под ногами, и скалистые глыбы, вздымающиеся
над рвом.
Пуудли опасен не только тем, что он ловок и силен. Он умен. Насколько
умен, Джеймс точно не знал. Ему было известно, что зверь умеет рассуждать
и способен строить планы.
Он разговаривает, правда не как человек... Но, может быть, даже
лучше, чем человек. Он объясняется не только с помощью слов... Он
гипнотизирует свои жертвы, завораживает грезами и видениями и затем
перегрызает им горло. Он может усыпить человека, парализовать его
способность к действию. Пуудли способен довести человека до безумия,
внушив ему одну лишь мысль, столь необычную и мерзкую, что она помрачит
сознание человека, лишит его волю упругости, как сломанную пружину.
Зверь должен был бы дать приплод уже давно, но он откладывал
почкование до дня побега. Только теперь Джеймс понял, что пуудли решил
отомстить Земле, подчинить ее своей власти. Он предусмотрел все, каждую
мелочь и не станет церемониться с теми, кто попытается ему помешать.
Джеймс опустил руку и нащупал револьвер. Он невольно стиснул зубы и
неожиданно ощутил в себе легкость и силу, которых ему недоставало раньше.
Он начал карабкаться вверх по скале, осторожно цепляясь за выступы, затаив
дыхание, прильнув к камню. Быстро, ловко и бесшумно. Ведь он должен
взобраться раньше, чем пуудли заметит его приближение.
Сейчас пуудли ослабил внимание. Он поглощен одним воспроизведением
потомства, которому предстоит начать жестокую, беспощадную войну, в
результате которой чужая планета станет безопасной только для пуудли.
Конечно, если он здесь.
Рука Джеймса нащупала траву, и пальцы впились в землю. Он подтянулся,
преодолев последние футы.
Лежа на невысоком бугорке, Джеймс напряженно прислушивался к
малейшему шороху. Он внимательно вглядывался в каждую пядь земли.
Кромешная темнота, заполнявшая ров, кончилась. Теперь слабый свет фонарей
на дорожках зоопарка освещал и островок. Следовало особенно опасаться
темных уголков.
Медленно, дюйм за дюймом, Джеймс продвигался вперед, напряженно
вглядываясь в темноту, прежде чем двинуться дальше. Он прислушивался к
каждому шороху, присматривался к любому подозрительному выступу или
бугорку, не похожему на камень, куст или даже на траву, и крепко сжимал
револьвер. Джеймс готов был спустить курок в любое мгновение.
Минуты тянулись как часы. Глаза болели от напряжения. Легкость,
которую он до сих пор ощущал, покинула его; осталась одна решимость,
натянутая, как тетива лука. Предчувствие неудачи постепенно овладело им, а
вслед за тем пришло ясное представление о том, что может означать
поражение не только для всего человечества, но и для престижа гордого
Хендерсона Джеймса. Теперь, реально столкнувшись с возможностью неудачи,
он стал обдумывать план действий на случай, если пуудли не окажется в
зоопарке и его не удастся уничтожить.
Придется уведомить власти, поднять на ноги полицию, просить газеты и
радио известить население об опасности. Он сам окажется в положении
человека, из тщеславия и гордыни поставившего под угрозу существование
людей на их планете.
Ему, конечно, не поверят, поднимут на смех и будут смеяться до тех
пор, пока смех не захлебнется в крови. Джеймс покрылся испариной при одной
мысли о том, что произойдет с этим городом, да и со всем миром, прежде чем
люди узнают правду.


Пуудли стоял прямо перед Джеймсом, не более чем в шести футах: он
поднялся со своего ложа у куста. Джеймс вскинул револьвер, прижав палец к
курку.
"Подожди, - стал внушать ему пуудли. - Я пойду с тобой".
Но Джеймс уже спустил курок, и револьвер дрогнул у него в руке. В ту
же секунду его захлестнула волна ужаса. Мгновенно перед ним возникло и
исчезло страшное видение, способное свести с ума своей непристойностью.
"Слишком поздно, - сказал он пуудли. - С этого надо было начать. Ты
потерял драгоценное время. Воспользуйся ты этим раньше, я был бы твой".
"Все вышло очень просто, - сказал себе Джеймс. - Гораздо проще, чем я
предполагал. Пуудли мертв или умирает. Земля, с миллионами ее ничего не
подозревающих обитателей, спасена. А главное, спасен я сам, Хендерсон
Джеймс... спасен от унижения, от позора". Чувство облегчения охватило
Джеймса. Он испытывал легкую усталость, спокойствие и слабость.
"Дурак, - невнятно бормотал умирающий пуудли, - дурак, получеловек,
двойник..."
Смерть оборвала его слова. Джеймс видел, как жизнь покинула пуудли,
как тело его стало бездыханным.
Джеймс медленно поднялся на ноги. Ему показалось, что он теряет
рассудок. В первый момент Джеймс пробовал объяснить это чувством страха,
который хотел внушить ему умирающий пуудли.
Пуудли пытался одурачить его. Увидев оружие, зверь попробовал сбить
Джеймса с толку. Пуудли необходимо было выиграть время, чтобы внушить
своему убийце сводящую с ума мысль, лишь на мгновение возникшую в его
сознании. Если бы Джеймс заколебался хоть на одну секунду, он сам был бы
теперь мертв. Если бы он помедлил хоть одно мгновение, было бы уже поздно.
Пуудли должен был знать, что Джеймс станет разыскивать его именно
здесь, в зоопарке, но зверь, видимо, так глубоко презирал человека, что
все же пришел сюда. Он даже не дал себе труда выследить своего убийцу, не
подкрался к нему первым, дождался, пока тот едва не наткнулся на него.
Очень странно. Ведь благодаря своим мистическим способностям пуудли
должен был знать о каждом шаге Джеймса. После своего побега зверь
наверняка непрерывно следил за всеми его поступками и мыслями. Джеймс знал
об этой способности пуудли... Но почему же эта мысль только сейчас пришла
ему в голову?
"Что со мной? - подумал он. - Здесь что-то не так. Я должен был
знать, что не застигну пуудли врасплох, и все же я забыл об этом. А
главное, я действительно застал его врасплох. Ведь иначе он без труда
прикончил бы меня после того, как я выбрался из рва".
"Дурак, - сказал пуудли. - Дурак, получеловек, двойник..."
Двойник!
Он ощутил, как сила, уверенность и твердое убеждение в том, что он,
Хендерсон Джеймс, человек, начинают покидать его.
Будто кто-то оборвал нитку и он, как беспомощная марионетка,
растянулся на сцене.
Значит, вот почему Джеймсу удалось застигнуть пуудли врасплох!
Существуют два Хендерсона Джеймса. Пуудли поддерживал связь с одним
из них, настоящим, подлинным Хендерсоном Джеймсом. Зверь следил за каждым
его шагом и понимал, что с его стороны ему ничто не угрожает. Пуудли не
подозревал о существовании второго Хендерсона Джеймса, подкравшегося к
нему в темноте.
Хендерсон Джеймс - двойник!
Хендерсон Джеймс, созданный лишь на время!
Хендерсон Джеймс живет сегодня и умрет завтра. Ведь его наверняка
убьют. Подлинный Хендерсон Джеймс не позволит ему продолжать свое
существование, а даже если бы он и не возражал, другие не допустят этого.
Двойников изготовляют лишь на очень короткое время, в случае особой
необходимости, и известно, что их уничтожают, едва только они выполнят
свое дело.
Уничтожают... Да, именно так. Убирают с дороги. С глаз долой. Убивают
безжалостно, как цыплят.
Он прошел вперед, опустился на одно колено перед пуудли и в темноте
провел рукой по телу зверя. Оно было покрыто бугорками, набухшими почками.
Им уже не суждено раскрыться и выкинуть выводок отвратительных детенышей.
Джеймс встал.
Дело сделано. Пуудли убит, убит до того, как он произвел на свет свое
ужасное потомство.
Дело сделано, и он может идти домой.
Домой? Конечно, это ему и внушили. Они ждут, что он так и сделает.
Пойдет домой, вернется на Саммит-авеню, где его караулят палачи.
Добровольно и с легким сердцем пойдет навстречу смерти.
Дело сделано, и он больше не нужен. Его создали для выполнения
определенного задания, и теперь оно завершено. Час назад он играл важную
роль в планах людей, а сейчас в нем больше не нуждаются. Он лишний, он -
помеха. Его устранят спокойно, без шума и даже с удовольствием. Ведь все
сошло так благополучно!
Но постой, сказал он себе, Может быть, ты вовсе не двойник? Ты же не
чувствуешь себя двойником!
Ну, конечно! Он чувствует себя Хендерсоном Джеймсом. Он живет на
Саммит-авеню. Он незаконно держал на Земле животное, называемое пуудли,
чтобы наблюдать его, разговаривать с ним, проверить ряд функций его
инопланетного организма, попытаться определить уровень его умственного
развития, границы, глубину и степень его отличия от человека. Нет
сомнений, он совершил глупость. Но в свое время все это казалось важным по
многим причинам.
"Я человек, - подумал он, - и это неопровержимый факт. Но ведь это
ничего не меняет. Хендерсон Джеймс - человек, и его двойник должен быть
таким же человеком. Потому что двойник ни в чем существенном не отличается
от человека, по образу и подобию которого он изготовлен.
Ни в чем существенном, кроме кое-каких мелочей. Как ни велико
сходство с образцом, какой бы совершенной ни была копия, двойник все-таки
другой человек. Он способен мыслить и приобретать знания. И через
некоторое время он полностью уподобится своему прототипу... Но для этого
необходимо время. Время, чтобы полностью разобраться в себе, время, чтобы
освоить знания и опыт, заложенные в его сознании, и установить правильное
соотношение между ними. Сначала он будет двигаться ощупью и искать, пока
не натолкнется на знакомые предметы. Он должен узнать себя, разобраться в
себе. Только тогда ему удастся, протянув руку в темноте, сразу же
коснуться нужного предмета".
Ведь именно так он и поступал. Он двигался ощупью и искал. Сначала он
пользовался лишь элементарными понятиями и фактами:
Я человек.
Я на планете Земля.
Я Хендерсон Джеймс.
Я живу на Саммит-авеню.
Нужно что-то сделать.
Теперь он вспомнил, сколько потребовалось времени, прежде чем он
догадался, что же именно нужно сделать.
Даже теперь множество веских причин, заставивших человека, рискуя
собственной головой, изучать столь злобную тварь, как пуудли, оставались
скрытыми во все еще окутанных мраком тайниках его сознания. Причины были,
в этом он уверен. И вскоре он вспомнит, какие именно.
Будь он истинным Хендерсоном Джеймсом, он знал бы их сейчас. Они были
бы частью его самого, частью его жизни. Их не нужно было бы так тщательно
искать.
Конечно, пуудли догадался. Он безошибочно догадался, что существуют
два Хендерсона Джеймса. Ведь он следил за одним из них, когда появился
другой. Любое существо, даже с гораздо более низким умственным развитием,
без труда поняло бы это.
"Не заговори пуудли, я бы никогда не узнал правды, - подумал он. -
Если бы зверь умер сразу, я бы ничего не узнал. И сейчас я бы уже
возвращался домой на Саммит-авеню".
Джеймс стоял, одинокий и опустошенный, на островке, окруженном рвом.
Он ощущал привкус горечи во рту.
Джеймс тронул мертвого пуудли ногой.
- Прости меня, - сказал он коченеющему трупу. - Я раскаиваюсь теперь.
Я не стал бы убивать тебя, если б знал правду.
С высоко поднятой головой он пошел прочь.


Прячась в тени, он остановился на углу. В середине квартала, на
другой стороне улицы, стоял его дом. В одной из комнат наверху горел свет.
Фонарь у калитки сада освещал дорожку, ведущую к двери.
Дом как будто ждал возвращения хозяина. Да, так оно и было в
действительности. Старая хозяйка ждет, тихо покачиваясь в скрипучем
кресле, сложив руки на коленях... с револьвером, спрятанным под шалью.
Он горько усмехнулся, посмотрев на дом. "За кого они меня принимают?
- подумал он. - Поставили ловушку на виду у всех и даже не позаботились о
приманке". И тут он вспомнил. Они ведь и не подозревают, что он узнал
правду. Они уверены, что он считает себя настоящим и единственным
Хендерсоном Джеймсом. Они, конечно, ждут, что он придет сюда, не
сомневаясь, что возвращается к себе домой. Они не могут представить себе,
что он обнаружил истину.
Что ему теперь делать? Теперь, когда он стоит рядом с домом, где его
ждут убийцы?
Его создали и наделили жизнью для того, чтобы выполнить то, чего
настоящий Хендерсон Джеймс не решался или не хотел сделать. Он совершил
убийство потому, что тот Джеймс не захотел марать себе рук или рисковать
своей шкурой.
А может быть, причина вовсе не в этом? Ведь только два человека могут
справиться с пуудли. Один должен обмануть бдительность зверя, а другой тем
временем подкрасться к нему и убить.
Так или иначе, его изготовили за кругленькую сумму по образу и
подобию Хендерсона Джеймса. Мудрость человеческих знаний, волшебство
техники, глубокое понимание законов органической химии, физиологии
человека и таинств жизни создали второго Хендерсона Джеймса. Учитывая
чрезвычайность обстоятельств, например нарушение общественной
безопасности, в этом нет ничего незаконного. Его, наверно, изготовили
именно под этим предлогом. Однако по существующим условиям двойник после
того, как он выполнил намеченное задание, должен быть устранен.
Обычно это не представляет особых трудностей, ведь двойник не знает,
что он двойник. Он уверен, что он настоящий человек. У него нет никаких
подозрений, никаких предчувствий гибели, он не видит никаких причин
опасаться смерти, ожидающей его.
Двойник нахмурился, пытаясь осмыслить случившееся.
Ну и этика у них!
Он жив, и он хочет жить. Жизнь оказалась слишком сладкой, слишком
прекрасной, чтобы вернуться в небытие, из которого он пришел... Или он уже
не вернется туда? Теперь, когда он узнал жизнь, теперь, когда он жив,
разве он не может надеяться на загробную жизнь, как и всякий другой? Разве
он не имеет права, подобно любому человеку, цепляться за призрачные и
манящие обещания религии? Он попытался вспомнить, что ему известно об
этом, но не смог. Позже удастся вспомнить больше. Позже он будет знать
все. Нужно лишь привести в порядок и активизировать знания, полученные от
настоящего Джеймса.
В нем проснулся гнев. Нечестно дать ему лишь несколько коротких часов
жизни, позволив понять, как она прекрасна, и сразу же отнять ее. Это
больше, чем простая человеческая жестокость. Это порождение антигуманных
отношений машинного общества, оценивающего действительность лишь с
материальной, механической точки зрения и безжалостно отбрасывающего все
не укладывающееся в эти рамки.
Жестокость в том, что меня вообще наделили жизнью, а не в том, что ее
хотят отобрать, - подумал он.
Во всем, конечно, виноват настоящий Хендерсон Джеймс. Это он достал
пуудли и дозволил ему сбежать. Из-за его халатности и неумения исправить
ошибку пришлось создать двойника.
И все-таки, может ли он осуждать его?
Не должен ли он благодарить Джеймса за эти несколько часов, за
счастье узнать, что такое жизнь? Хотя он никак не мог решить, стоит ли это
счастье благодарности.
Он стоял, глядя на дом. В кабинете рядом со спальней хозяина горела
лампа. Там настоящий Хендерсон Джеймс ждал известия о смерти своего
двойника. Легко сидеть и ждать, сидеть и ждать известия, которое придет
наверняка. Легко приговорить к смерти человека, которого ты никогда не
видел, даже если он как две капли воды похож на тебя.
Труднее решиться убить, когда столкнешься с ним лицом к лицу...
Труднее убить человека, который в силу обстоятельств ближе тебе, чем
родной брат, человека, который почти буквально плоть от плоти твоей, кровь
от крови твоей, мозг от мозга твоего.
Не нужно забывать и о практической стороне дела, об огромном
преимуществе работать с человеком, думающим так же, как и ты, являющимся
почти что твоим вторым "я". Как будто ты существуешь в двух лицах.
Все это можно устроить. Пластическая операция и плата за молчание
могут изменить двойника до неузнаваемости. Немного бюрократической
волокиты, немного обмана... Но все же вполне осуществимо.
Если повезет, можно проникнуть в кабинет. Для этого нужно лишь
немного силы, ловкости и уверенности в победе.
Вдоль стены проходит кирпичный дымоход, закрытый снизу кустами и
маскируемый растущим деревом. Можно забраться наверх по его неровному
кирпичному фасаду, подтянуться и влезть в открытое окно освещенной
комнаты.
И когда настоящий Хендерсон Джеймс окажется лицом к лицу со своим
двойником, может произойти все что угодно. Двойник уже не будет безликой
силой. Он станет человеком, человеком очень близким образцу, по которому
он изготовлен.
Те, кто ждет его, следят только за парадным входом. Если действовать
тихо, то не успеют они и глазом моргнуть, как он проникнет в сад и
бесшумно взберется в комнату по дымоходу.
Он снова отпрянул в тень и задумался. Можно влезть в комнату,
встретиться с настоящим Джеймсом и рискнуть договориться с ним или просто
скрыться... убежать, спрятаться и, выждав удобный случай, убраться
подальше, на какую-нибудь отдаленную планету.
И тот и другой пути рискованны. Выбери он первый, он выиграет или
проиграет в течение часа, а если выбрать второй, ему, пожалуй, придется
ждать несколько месяцев в постоянной опасности и неуверенности.
Что-то тревожило его. Какое-то назойливое незначительное
обстоятельство беспокоило его, но он не мог вспомнить, какое именно. Может
быть, оно и важно, а может, это случайный, ищущий своего места обрывок
каких-то сведений.
Он мысленно отбросил его.
Долгий или короткий путь?
Еще мгновение он постоял в нерешительности, а потом быстро пошел по
улице, ища место, где можно было бы перейти на другую сторону
незамеченным.
Он выбрал краткий путь.


Комната была пуста.
Он неподвижно стоял у окна, бегали только его глаза, обыскивая каждый
угол, все еще не веря тому, что не могло быть правдой... Хендерсон Джеймс
не сидел в комнате в ожидании известий о двойнике.
Потом он быстро подошел к двери спальни и настежь распахнул ее.
Нащупал выключатель и включил свет. Спальня и ванная были пусты; он
вернулся в кабинет.
Он стоял прислонившись к стене, лицом к двери, ведущей в прихожую.
Медленно, шаг за шагом, осматривал комнату, приспосабливаясь к ней,
узнавая ее форму и очертания, чувствуя, как им все больше и больше
овладевает приятное чувство собственности.
Книги, камин, заставленный сувенирами, кресла, бар... Все это
принадлежит ему, так же как тело и мысли.
"Я бы лишился всего этого, так никогда и не узнав, если б пуудли не
посмеялся надо мной, - подумал он. - Я бы так и умер, не найдя своего
места в мире".
Глухо зазвонил телефон. Он испугался, словно кто-то посторонний
ворвался в комнату и лишил его чувства собственности, владевшего им.
Телефон зазвонил снова. Он снял трубку.
- Джеймс слушает, - сказал он.
- Это вы, мистер Джеймс?
Говорил садовник Андерсон.
- Ну, конечно, - сказал двойник. - Кто же еще?
- Здесь какой-то парень уверяет, что он - это вы.
Хендерсон Джеймс, двойник, замер на месте. Его рука так сильно сжала
трубку, что он даже удивился, почему она не разлетелась на куски.
- Он одет так же, как и вы, - сказал садовник. - А я знаю, что вы
вышли. Помните, я еще говорил с вами: сказал, что не нужно этого делать.
Не нужно, пока мы ждем эту... эту тварь.
- Да, - ответил двойник и сам удивился спокойствию своего голоса. -
Да, я помню наш разговор.
- Но, сэр, как же вы вернулись?
- Я прошел черным ходом, - ответил спокойный голос.
- Но он одет так же, как и вы.
- Конечно. А как же иначе, Андерсон?
Это было вовсе не обязательно, но Андерсон был не слишком-то
сообразителен, да и вдобавок сейчас немного расстроен.
- Вы же помните, что мы говорили об этом, - произнес двойник.
- Да, сэр, - сказал Андерсон. - И вы велели мне сообщить вам,
проверить, у себя ли вы.
- Вы проверили, - ответил двойник, - и я здесь.
- Тогда это он?
- Ну, конечно, - сказал двойник. - Кто же еще?
Он положил трубку и стал ждать. Приглушенный, похожий на кашель звук
выстрела раздался через минуту. Он опустился в кресло, потрясенный
поворотом событий. Теперь он в безопасности, в полной безопасности.
Скоро он переоденется, спрячет свою одежду и револьвер. Слуги,
конечно, не станут ни о чем спрашивать, но лучше не возбуждать никаких
подозрений.
Он почувствовал, что успокаивается, и позволил себе оглядеть комнату,
книги и обстановку; изящный, приятный и заслуженный комфорт человека с
положением.
Он мягко улыбнулся.
- Будет так хорошо! - сказал он.
Все вышло так просто; сейчас все кажется до смешного легким. Легким,
потому что он так и не увидел человека, подошедшего к двери. Легко убить
человека, которого ты никогда не видел.
С каждым часом он все больше и больше будет привыкать к характеру,
доставшемуся ему по праву наследства. Через некоторое время уже никто,
даже он сам, не усомнится, что он и есть Хендерсон Джеймс.
Снова зазвонил телефон. Он встал и снял трубку.
Вежливый голос сказал:
- Говорит Аллен, из лабораторий двойников. Мы еще не получили от вас
никаких известий.
- Да, - сказал Джеймс. - Я...
- Я просто хочу сказать вам, чтобы вы не беспокоились. Я совершенно
упустил это из виду.
- Да, - сказал Джеймс.
- Этот экземпляр мы изготовили по-новому, - сказал Аллен. -
Эксперимент, только что разработанный нами. Мы впрыснули ему медленно
действующий яд. Еще одна предосторожность. По всей вероятности, излишняя,
но нам нужна полная гарантия. Так что не беспокойтесь, если он не
появится.
- Я уверен, что он придет, - сказал Джеймс.
Аллен захихикал.
- Двадцать четыре часа, - сказал он. - Как мина, как запал.
- Спасибо, что вы сообщили мне об этом, - сказал Джеймс.
- Рад стараться, - сказал Аллен. - Спокойной ночи, мистер Джеймс.