Вертушки ночи

Чего я не понимаю, констебль, так это - неужели ему интересен блюз?
Потому что жизнь Вайна - это блюз и есть. Такая пластинка с
одной-единственной песней на сторону. Я к тому, что если бы люди были
музыкой, Вайн был бы одной из этих, знаете, старых пиленых записей,
перезаписанных сто раз с какого-нибудь фонографа или как его, где кто-нибудь
по имени, скажем, Глухой Рыжий Робинсон, стоит по колено в Миссиссиппи и
гундит чего-то себе под нос.
Я бы скорее ждал от него интереса к, скажем, Тяжелому Металлу, или к
Панку. Хотя, конечно, он всеми интересуется. В конце концов.
Что? А, да. Да, это мой фургон, который с "Диско Адское Пламя" на боку.
Вайн, понимаете, не водит. Никогда ничем таким не интересовался. Я помню как
мы поехали отдохнуть в самой моей первой машине - я вел, ну и ремонтировал
ее тоже. А у Вайна была задача - держать радио настроенным на пиратские
радиостанции. Ему было все равно куда ехать, лишь бы по холмам, чтобы он мог
ловить Кэролайн или там Лондон. Ну а мне было все равно куда ехать, лишь бы
ехать.
Я-то всегда больше машинами интересовался, чем музыкой. До сегодня. Не
знаю, наверное, больше никогда не буду водить. А то буду сидеть и дергаться
- вдруг кто-то появится на пассажирском сидении...
Да-да, извините. Да. Так вот - дискотека. Идея была такая - фургон мой,
записи - Вайна, остальные расходы - пополам. Это я предложил. Тогда
казалось, что хорошая идея. Вайн живет вместе с мамой, но у них теперь
только и есть для жизни две комнаты, все остальное забито его коллекцией
пластов. Пластинки-то много кто собирает, но, я думаю, Вайн хочет - хотел -
собрать их все, все, что были отштампованы. Он всегда думал, что хорошо
провести время - это в каком-нибудь старом городке перерыть все в
какой-нибудь старой лавке и выйти оттуда, купив что-то с названием типа "Сид
Спутник и Космонавты" или как он там. И что странно - купит он это дело,
доберется до своей комнаты, раздвинет пласты на полке - а там уже стоит
такой аккуратный коричневый конверт с названием группы и датой записи и что
там еще - дожидается.
Или попросит меня отвезти его аж в Престон или еще куда, чтобы найти
какого-то водопроводчика по вызову, который в 1961 назывался Ронни Блестка и
поднялся до 152 места в рейтинге - чтобы спросить, нет ли у того его же
собственной записи лишней. И запись при этом такое старое барахло, что ее
нигде больше не найдешь, даже в специализированных магазинах.
Вайн был из тех коллекционеров, которые не терпят пропусков в своей
коллекции. Это, знаете, почти как религия. Он и вообще-то мог переговорить
Джона Пила, но записи о которых он знал больше всего - это те, которых у
него не было. Он ждал годами своего шанса заполучить какой-нибудь такой
демо-диск, записанный панк-группой, давно перемершей от столбняка,
подхваченного с английских булавок. Но зато к тому моменту, когда он его
получал, он мог рассказать о записи все - вплоть до имени тетки, которая
убирала после них студию. Я говорю - коллекционер.
Ну вот я и подумал - чего еще надо для дискотеки?
Ну, надо-то было еще много чего, и как раз того, чего у Вайна не было -
наружности подходящей, тряпок, здравого смысла, малейшей идеи о том, как
железо работает. Да и трепаться не переставая, как полный идиот, он не мог
тоже. Но тогда мы на это по-другому смотрели, так что свою тачку я загнал,
купил фургон и перекрасили мне его профессионально почти. Только если точно
знаешь, куда смотреть, можно различить надпись "Мидланд Электрисити". Мне
хотелось, чтобы выглядел он, как фургон "Ей-тим". Только те могут
перепрыгнуть через четыре машины и упылить вдаль, а мой через водопроводный
люк перебирается приставным шагом.
Да, да, со мной уже поговорили - и про дорожный налог, и про техосмотр,
и про страховку. Извиняюсь. Не волнуйтесь, я вообще больше водить не
собираюсь. Никогда.
Ну, мы купили гору усилителей у Яна Куртиса из Вайрклиффа, он как раз
жениться собирался и Трэйси хотела, чтобы по ночам он был дома. Развесили
объявления и стали ждать.
Нельзя сказать, чтобы поднялась большая давка, потому что люди просто
не понимали стиля Вайна. Чтобы быть ди-джеем, не надо быть гением слова,
народ ждет простых реплик, типа "Хэй!" или "Ого-го!" или "Танцуют все!", и
все в таком роде. Неважно, что это звучит по-идиотски, главное - клиенты
чувствуют свое превосходство. А вот чего они не хотят, так это чтобы кто-то,
сверкая глазами, что твоя цветомузыка, им говорил "А вот эта запись
интересна следующим...", как раз когда все так мило напиваются на свадебном
приеме.
Странно, но факт - через некоторое время мы-таки стали приобретать
популярность. Кто-то кому-то что-то про нас рассказывал. Я так думаю,
началось все с годовщины свадьбы моей сестры Берил. Старшей сестры. Вайн
притащил практически все записи, что были выпущены примерно за год до ее
свадьбы. Не только десяток самых популярных, понимаете? А гости все были
примерно одного возраста и скоро в комнате было не продохнуть от ностальгии.
Вайн просто-таки взял их прокатиться по дороге воспоминаний. С ветерком.
После этого мы и начали получать заказы от людей постарше, то есть,
скажем так, клиенты наши были не дети, но и на глазах не рассыпались на
составные части. То есть у нас появилась своя специальность. В перерывах к
Вайну подходили и говорили "А вот еще была запись в те времена (или еще
раньше)..." и каждый раз оказывалось, что эта запись у него тоже есть, там,
в фургоне. То есть они могли знать о записи только понаслышке - а у Вайна
она была. Скорее всего, у него было и то, о чем никто даже и понаслышке не
знал. Потому что о Вайне можно было одно сказать с уверенностью - он был
настоящий коллекционер. Его не волновало, хорошая это музыка или плохая -
достаточно того, чтобы она существовала.
Сам-то он, конечно, так бы не сказал. Он бы сказал, что в каждой записи
есть что-то уникальное. Вам может казаться, что эта запись полное дерьмо, но
вот перед вами человек, у которого есть почти все, что записали за последние
сорок лет, и этот человек верит, что в каждой записи что-то есть. Он просто
любил свои записи. Он просиживал ночи напролет в своей комнатке, заполненной
коричневыми конвертами, и проигрывал их одну за другой. Записи, забытые
исполнителями. Я вам клянусь - он их все любил.
Да-да, конечно. Но вам же нужно знать про него что-то, чтобы понять,
что случилось.
Нас наняли провести танцы на Халлоуин. На улице было негде ступить от
этих мелких гадов, которые носились, клянчили подарки и угрожали всем
молочными бутылками.
Вайн приготовил кучу записей типа "Монстер Мэш". Выглядел он ужасно, но
я тогда не обратил на это внимания. Он вообще-то всегда ужасно выглядел. Для
него это было нормой - выглядеть ужасно. Это все от сидения годами в
помещении, слушания музыки, да еще у него с сердцем не все было в порядке, и
астма, и вообще.
Танцы должны были быть ... да, конечно, это вы уже знаете. Они хотели
собрать деньги на постройку церковного холла, вот и устроили эти танцы. Вайн
сказал, что это смешно. Правда, не сказал - почему. Наверое, какая-то
заморочка. Он вообще в этом смыле был ничего, знал много такого, чего другие
не знали. Его из-за этого в школе били часто, если меня поблизости не было.
Он был таким щуплым мальчишкой, и очки у него были склеены пластырем.
По-моему, сам он ни разу ни с кем не дрался, только однажды, когда Грибо
Гривс разбил пластинку, которую Вайн принес на школьную дискотеку, и тогда
нас понадобилось четверо, чтобы оттащить Вайна, отнять у него железный прут
и тут уж и полиция понаехала, и скорая, и все такое.
Ладно.
Я оставил Вайна устанавливать оборудование - не надо было этого делать,
но он сам хотел - а сам пошел и присел у бара. Это они так называли - бар, а
вообще-то это была пара переносных столиков, накрытых тряпкой.
Нет, я не пил ничего. Ну хорошо - стакан пунша, но это был практически
компот. Ну хорошо - два стакана.
Но что я слышал - то слышал, и что видел - то видел.
Я так думаю.
Ну на такие мероприятия всегда ходит народ определенного типа.
Огранизатор, несколько человек из церковного комитета, какие-то ребята из
деревни, которые и остались бы дома, да по ящику сплошной снукер. У всех
были маски, но про настоящие костюмы никто не побеспокоился, так что
выглядело это так, будто Франкенштейн и его команда затариваются у Маркса и
Спенсера. На стенах - бой-скаутские плакаты, батареи, как во всех
деревенских клубах, не греют, а наоборот - забирают последнее тепло. Пахло
спортом. Ну, и чтобы окончательно поместить эту дыру в список центров
мировой цивилизации, на одной из балок вращался зеркальный шарик. Половины
зеркал не было.
Да, может быть, три стакана. Но там были кусочки яблок. В серьезных
напитках не бывает яблок.
Вайн начал с нескольких быстрых танцев, чтобы их подрастрясти. Ну это я
немного преувеличиваю, никто до упаду не танцевал. Было прямо слышно, что
все тут не так молоды, как когда-то.
Так вот, я уже сказал, что Вайн не то что был диск-жокеем от природы.
Но в ту ночь - или скорее, в эту - он и вовсе расклеился. Бубнил что-то все
время, уставившись на танцующих. Перепутал записи. Даже одну поцарапал.
Случайно - он только и злился в своей жизни, не считая случая с Грибо, когда
кто-нибудь начинал нарочно царапать пластинки.
Прерывать его было бы некрасиво, но в перерыве я к нему подошел. И вот
что я вам скажу - пот с него прямо-таки лился, даже на аппаратуру попадало.
"Там стоит один," - говорит, - "в клешах."
"Мафусаил?" - спрашиваю.
"Не морочь мне голову. Тот, в черном шелке с блестками. Изображает из
себя Джона Траволту. Не мог ты его не заметить. Ботинки на платформе,
серебряный медальон с тарелку величиной. Стоял у двери."
Но я никого такого не заметил. Если бы заметил, не забыл бы.
На Вайне лица не было. "Ты его не мог не заметить!"
"Ну ладно, а дело-то в чем?"
"Он на меня смотрит!"
Я его похлопал по плечу и говорю - "Просто он некогда не видал ди-джея
с таким стилем, старик."
Я осмотрелся. Большинство народу толпилось поближе к пуншу. И тут Вайн
схватил меня за руку.
"Не уходи!"
"Да я только хотел воздухом подышать."
"Не...," - он постарался справиться с собой, - "не уходи. Будь тут.
Пожалуйста."
"Да что с тобой?"
"Пожалуйста, Джон! Он на меня очень странно смотрит!"
Он был до смерти перепуган, так что я поддался. - "Ладно. Только в
следующий раз увидишь его - покажи мне."
Тут он занялся своими делами, а я попытался привести в подобие порядка
гору проводов и прочего хлама. Для Вайна это был обычный способ обращения с
электричеством - он просто все сваливал в кучу. Когда у тебя такая техника,
как у нас, возиться с ней можно - да, знаю, можно было - часами. Одних
переходников разного вида ... ладно.
В середине следующего номера Вайн подтащил меня назад к декам.
"Вон! Видишь! Прямо в центре!"
И ничего я не увидел. Танцевала там пара девушек, остальные все были
парочки для которых Семидесятых еще не случилось. Если бы там был кто-то в
блестках, его было бы видно. Как клубничину в ирладском рагу.
"Вайн," - говорю - "сдается мне, что-то с тобой не в порядке".
"Так ты его не видишь, значит?"
Я не видел. Хотя...
Теперь, когда я знал куда смотреть...
Я увидел пустое место.
Был там такой кусочек пола примерно в середине, и туда никто не
заходил. Не то, что они избегали этого пустого места - просто как-то они
туда не наступали, и все. Оно как-то случайно там оказалось - и осталось.
Оно даже двигалось немного, но не исчезало.
Знаю, знаю - кусок пола не может двигаться. Поверьте мне на слово -
этот кусок мог.
Как раз очередная запись заканчивалась, но Вайн все еще был в состоянии
поставить следующую. Запись началась тихо, громкость он постепенно увеличил.
Это был старый номер, они все его должны были знать.
"Все еще там же?" - спросил Вайн, не поднимая глаз.
"Поближе немного," - говорю, - "может, надеется на приз."
"... Хочу жить вечно..."
"Угу, помощи от тебя..."
"... Они увидят и заплачут..."
Теперь танцевало довольно много народу, но пустое место было все там
же, немного двигалось туда-сюда, но не исчезало, и никто из танцующих на
него не наступал.
Тут я пошел и встал на него.
Там было холодно. Мне сказали: "ДОБРЫЙ ВЕЧЕР".
Голос шел сразу со всех сторон, и все как-то замедлилось. Толпа
застыла, как статуи в черном тумане, музыка звучала как тихий рокот.
"Ты где?"
СЗАДИ.
Когда слышишь такое, хочется повернуться. Вы не поверите, как здорово я
умею не делать того, чего хочется.
"Ты моего друга испугал." - говорю.
Я НЕ НАРОЧНО.
"Уматывай."
А ВОТ ЭТОГО НЕ ВЫЙДЕТ.
Ну тут уж я повернулся.
Росту в нем было больше двух метров, считая с платформами. И
действительно, клеши имели место, и составляли часть ансамбля. Вайн сказал -
черные, вот это не совсем так. Они были совсем никакого цвета, как дырки в
форме одежды, ведущие Куда-то Еще. По сравнению с этим черное смотрелось бы
ослепительно ярко. И действительно, ниже пояса он выглядел как Джон
Траволта, только Траволта, похороненный месяца три назад.
И маска была в виде черепа. Были видны веревочки, на которых она
держалась.
"И часто ты тут бываешь?"
Я ВСЕГДА НЕПОДАЛЕКУ.
"Что-то я раньше тебя не замечал." А если бы видел, не мог не заметить.
Не часто встречаешь людей ростом два метра, весом где-то в шестьдесят кило,
особенно если они двигаются так, как будто каждое движение должно быть
заранее хорошо продумано. И ведут себя так, как будто и живы и мертвы
одновременно. Как Клифф Ричард.
У ВАШЕГО ДРУГА ИНТЕРЕСНЫЕ ПРЕДПОЧТЕНИЯ В МУЗЫКЕ.
"Да. Он коллекционер."
"ЗНАЮ. ВЫ НЕ МОГЛИ БЫ МЕНЯ ПРЕДСТАВИТЬ?"
"А я что, могу отказаться?"
СОМНЕВАЮСЬ.
Хорошо, хорошо - четыре стакана. Но бабулька на раздаче сказала что там
практически ничего нет - только апельсиновый сок и домашнее вино. И бабулька
такая милая - не считая маски оборотня, конечно.
А вот что было странно - так это что все танцоры стояли на местах, и
вместо музыки было только тихое жужжание, и еще были такие голубые и
пурпурные тени вокруг всего. Что я хочу сказать - от выпивки такого не
бывает.
Хотя на на Вайна все это не действовало. Он просто стоял, разинув рот,
и смотрел на нас.
"Вайн," - говорю, - "познакомься..."
С ДРУГОМ.
"С чьим это?" - говорю, мне он как-то не понравился, клеши у него были
ну просто огромные, и на руке серебряный браслет типа армейского такой
толщины, что им можно авианосцы швартовать - показушный такой. Да и то, что
сама рука была кость-костью, общей картины не улучшало. Мне казалось, что я
должен вот-вот прийти к какому-то выводу, только что-то мне не шлось. Голова
была как ватой набита.
С ОБЩИМ, - говорит, - РАНО ИЛИ ПОЗДНО. Я ТАК ПОНИМАЮ, ВЫ КОЛЛЕКЦИОНЕР.
"Да, я немного..." - говорит Вайн.
МНЕ КАЖЕТСЯ, ВАЙН, ВЫ ПОЧТИ ТАКОЙ ЖЕ ЭНТУЗИАСТ, КАК Я.
Тут у Вайна глаза загорелись. И тут он был просто типичный Вайн. Я вам
говорю - его можно было убить, но ради шанса поговорить о своем хобби -
простите, о своей любимой работе - он бы из гроба восстал.
"Надо же," - говорит, - "Вы коллекционер?"
О ДА.
Вайн на него сощурился. "Мы раньше не встречались, случайно?" -
говорит. "Я почти на все встречи езжу. Вы на Аукционе Блейнхейм Рекорд не
были?"
НЕ ПРИПОМИНАЮ. Я БЫВАЮ В СТОЛЬКИХ МЕСТАХ, ЗНАЕТЕ ЛИ.
"Еще у аукционера случился инфаркт."
А, ДА. ТЕПЕРЬ ПРИПОМИНАЮ - ЗАГЛЯДЫВАЛ НА ПАРУ МИНУТ.
"Мне так показалось, там ничего выгодно не возьмешь."
НУ НЕ ЗНАЮ. ВСЕГО СОРОК ТРИ - НЕПЛОХО, ПО-МОЕМУ.
Ну хорошо, инспектор. Может быть, шесть стаканов. А может быть, стаканы
тут и не при чем. Иногда ведь появляется такое чувство, будто точто знаешь,
что сейчас будет. Ах, у Вас, значит, не появляется. Ну ладно. Может, я и был
слегка не в себе, но мне это нравилось все меньше и меньше. И никому бы не
понравилось. Даже Вам.
"Вайн,"- говорю, - "постой-ка. Если ты сосредоточишься, он исчезнет.
Погоди. Дыши глубже. Все это неправильно."
Как об стенку горох. Вайн, когда встречает другого коллекционера - он
такой, я-то знаю. Они устраивают встречи по выходным. Или иногда видишь их в
лавках. Странные люди. Но уж страннее этого среди них не было. Он был
вусмерть странный.
"Вайн!".
Оба они не обратили на меня внимания. Некоторые шарики у меня в голове
подпрыгивали и что-то кричали, что-то такое, чему я поверить ну не мог.
О ДА, ЭТИ ВСЕ У МЕНЯ ЕСТЬ, - говорит этот, повернувшись к Вайну. -
ЭЛВИС ПРЕСЛИ, БАДДИ ХОЛЛИ, ДЖИМ МОРРИСОН, ДЖИММИ ХЕНДРИКС, ДЖОН ЛЕННОН...
"Очень широкий диапазон по стилям," - говорит Вайн, - "а Битлы у Вас
все?"
ПОКА НЕТ.
И тут, чтоб мне провалиться, пошел у них разговор про записи. Я помню,
Мистер Друг сказал, что у него есть все композиторы семнадцатого,
восемнадцатого и девятнадцатого веков. Чего и следовало ожидать.
Я всегда дрался за Вайна и вместо него, еще с начальной школы. И это
все уже слишком далеко зашло, так что я схватил Друга за плечо и
вознамерился ему дать прямо в осклабленную морду.
Он поднял руку. Мой кулак ударил в невидимую вязкую стену, а он снял
свою маску, сказал мне пару слов и взял Вайна за руку, очень осторожно.
И тут взорвался усилитель. Вайн, я уже сказал, никогда не умел толком
обращаться с техникой, а проводка у них не менялясь с 1800. Ну и тут
началось - все бумажные украшения загорелись, народ визжит и бегает без
толку, так что тут я мало чего помню, меня откачали уже на стоянке, половины
волос как не бывало, а клуб этот горит, как свечка.
Нет. Не знаю, почему его не нашли. Что - совсем ничего? Даже зубов?
Нет. Понятия не имею, где он может быть. И не думаю, что он кому-то
задолжал.
(А вот что я думаю - так это что он нашел новую работу. Представьте -
существует коллекционер, у которого есть все - Пресли, Хендрикс, Леннон,
Холли. Единственный на свете коллекционер, у кого когда-нибудь будет полная
коллекция. Вайн своего шанса не упустит. Где бы он сейчас не был, он,
обращаясь с ними очень осторожно, крутит их на вертушках ночи...)
Простите. Это я сам с собой.
Мне только одно непонятно. Вернее, мне много чего непонятно, но прямо
вот сейчас - только одно.
Не могу понять, зачем нашему Общему Другу была маска.
Да потому, что он без маски выглядел точно так же, приду... инспектор.
Что он мне сказал? Ну, я думаю, он ко всем приходит по-своему. Может,
он намекнуть хотел. Он сказал ПООСТОРОЖНЕЕ ЗА РУЛЕМ.
Нет. Нет, спасибо. Я пешком дойду.
Да. Я буду осторожен.